вторник, 9 июля 2013 г.

Владимир Платонов. ДЕТИ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ.

Было жаркое лето 1941 года. Я ходил в детский садик, а по выходным гулял во дворе или ходил в гости с родителями. В один из выходных дней я был выпущен во двор и ожидал, что мы с мамой пойдём к её знакомым. Но вдруг все старшие забегали, и мне мама сказала: «Вовочка погоди, я сейчас приду». Я ловил жуков — «солдатиков» — такие клопы с пятнышками на спине, живут в деревянной завалинке дома. Но потом стало скучно, и я пошёл в огород. Возле забора росли «калачики»- круглолистная травка с круглыми плодами пресного вкуса и дети любили их есть. Времени прошло много, я устал и пригретый солнцем заснул в тени забора.
Проснулся я на руках у мамы, которая еле меня отыскала. Она плакала и целовала меня, приговаривая: «Какое несчастье — война. Что же теперь будет?» Меня покормили и уложили спать, а взрослые все разговаривали и разговаривали. Так я и запомнил этот яркий солнечный день 22 июня 1941 года с непонятным для ребёнка поведением взрослых.
Мой брат Юра и его друзья постоянно играли в войну. Игры у детей были все на военную тему. В кинофильмах немцев показывали бессмысленно жестокими. Высмеивали в карикатурном виде их фюрера Гитлера. Юра любил повторять этот карикатурный образ. Рисовал себе гитлеровские усики, надевал фашистскую фуражку от пленных. Под видом игры издевался над друзьями и надо мной младшим братом. Например, он ловил меня как партизана и вешал руками на высокий гардероб. Ему было 14, а мне-4года. Или запирал меня в тёмный чулан и пугал тем, что меня там съедят пауки. Я плакал, кричал, но он говорил что если я пожалуюсь родителям , то он всерьёз повесит меня. У меня надолго оставался страх перед старшим братом. Никто не хотел изображать немцев, и дети тянули жребий: кому сегодня быть фашистом. Игры были жестокими с драками, расстрелами из самодельных луков и арбалетов. Однажды «фашисты» так увлеклись, что подвесив одного связанного «партизана» на верёвке, опустили его в колодец в холодную воду — пытали, добиваясь раскрытия «военной тайны». Потом им от родителей здорово досталось.
В клубе при железнодорожным депо показывали короткометражные фильмы-пародии, в которых высмеивали немцев и героизировали наших бойцов. Мосфильм переехал в Алма-Ату и съёмки велись в основном в декорациях. Детей пускали в кино бесплатно, а сеансы проводились в две смены. Поскольку развлечений было мало, мы были готовы смотреть фильмы бесконечно. Но показы происходили два раза в неделю, и у меня появилась мечта, что когда война кончится, кино можно будет смотреть с утра до ночи.
Радиоприёмники отобрали в НКВД, чтобы народ не слушал врагов. Работала проводная радиоточка с одной единственной программой «говорит Москва», да и то, точка работала в определённые часы и на ночь замолкала. Отец, приходя домой, читал газету «Правда». Мне нравилось во время его чтения кататься верхом на отцовом валенке, который он покачивал, положа ногу на ногу. На работе он находился постоянно, а когда приходил домой, то засыпал прямо за столом во время еды.
Помню, как однажды зимой ночью к нам домой пришёл в белой дублёнке офицер. На портупее у него висела кобура с пистолетом. Оказалось, что это был дядя Веня – муж Нины — сестры мамы. Он прибыл в Привольск на формирование военной части и для погрузки в вагоны перед отправкой на фронт. Так близко военного я видел впервые.
Ещё я помню новогоднюю ночь, когда взрослые долго ждали выступления вождей и потом слушали речь В.М.Молотова.
Мной некому было заниматься, и я постоянно кому-то мешал. У брата игры были военные, и он пытался меня в них вовлечь. У нас было кресло со спинкой из гнутой лозы. Его мы клали на пол и превращали в танк. Я садился на пол и просовывал голову в отверстие спинки кресла. Брат бросал «гранаты» из картофелин в «танк». Я, естественно, кричал от страха, что мне попадут в голову. Брат убежал на улицу, а я не смог вынуть голову из «люка». Так и заснул, сидя на полу с креслом на шее. Мама пришла с работы и расстроилась, а потом сильно ругала брата.
Я посещал детский садик, где мама была заведующей. Но там я её почти не видел. Она была занята хозяйственными делами. В садике мы разучивали песенку, слова которой я до сих пор помню: «Мы приехали в Москву, не во сне, а наяву. Увидали автобус. Закричали: «Ай, боюсь!». Автобус представлялся мне каким-то страшилищем.
Любимым блюдом в детском садике была чечевичная каша. С большим трудом детей заставляли пить по столовой ложке каждый день рыбий жир. Запах и вкус этого витаминного продукта вызывали у меня рвотные спазмы. Но взрослые настаивали на его употреблении. Иногда детям давали «гематоген» в виде ирисок. Этот продукт был более приятен, но его употребление было ограничено. На Новый год детям давали подарок, в котором было несколько шоколадных конфет «ласточка» в бумажных обёртках и один мандарин. Конфеты как-то быстро исчезали, а вот мандарин я оставлял на ночь и клал его под подушку. Потом лёжа в темноте, я потихоньку жевал кожуру. Поедая отдельные дольки плода, я испытывал особое наслаждение.
Дома мне читали детские книжки Корнея Чуковского, Агнии Барто. Любимой была большая книга в коричневом коленкоровом переплёте «Доктор Айболит». В ней были на каждой странице интересные картинки, глядя на которые я делал вид, что читаю и произносил запомненный текст.
«Жил был доктор. Он был добрый, и звали его Айболит. И была у него злая сестра Варвара…». С тех пор имя Варвара и слово «варвары» ассоциировались у меня с понятием зла.
Ершов. Конец войны
Станция Ершов — узловая на Рязано-Уральской (Привоолжской) железной дороге расположена в Заволжье Саратовской области и пропускает поезда на Север и Восток.
Прилегающий к станции городок имеет население, обслуживающее сельское хозяйство, переработку сельхозсырья и нужды железнодорожного транспорта.
Идущие с востока вагоны рефрежираторы с океанской дальневосточной рыбой в сороковые годы прошлого века заправлялись льдом из пристанционных хранилищ, которые намораживались зимой и укрывались опилками, и летом на станции постоянно стояли лужи. Этому способствовала заправка паровозов водой из специальных колонок. Автоматических холодильников тогда не было.
Наша семья поселилась в пристанционном посёлке в коттедже на окраине городка. Неподалёку располагался полевой аэродром, где я впервые вблизи увидел самолёт АН-2. Он сделал несколько кругов перед посадкой и на его рычание мы дети сбежались в посадку на краю поля. Нас удивило, что торможение на поле самолёт делал с помощью сошника.
Железная дорога окружена посадками американского клёна, и мы часто ходили туда считать вагоны проходящих поездов. Наблюдали, как открывается и закрывается семафор с помощью лебёдки, которую крутил стрелочник. На запад поезда шли гружёные накрытой брезентом военной техникой и с теплушками, заполненными солдатами. Военные составы останавливались только для замены паровозов.
Для снабжения населения необходимыми товарами повседневного спроса действовала карточная система.
Мыло выдавали по карточкам в жидком виде (каустическая сода с примесью комбижира).Однажды мама пришла с работы домой. Это было в рабочем поселке Ершово Саратовской области, где мы жили во время войны. Она увидела на сундуке в прихожей нашего коттеджа аккуратно сложенные брусочки жёлтого цвета и решила, что это мыло достал отец. Она тут же стала греть воду в баке, вмурованном в кухонную печь, чтобы начать стирку накопившегося белья. Юра пришёл из школы и обнаружил пропажу брусочков.
– Мама, ты не видела жёлтые брусочки на сундуке?
- Я их взяла, чтобы стирать бельё.
- Мама, ты что? Ведь это тол – взрывчатка.
Мама тут же упала в обморок. Вот такие игрушки были у подростков.
Зимой 1942 года, когда шла Сталинградская битва, через нашу станцию проходили эшелоны с пленными немцами и румынами. Эшелоны останавливались на станции, и пленных кормили селёдкой. Воду давали в количестве одного ведра на вагон с 30 – 40 пленными. Попутно из вагонов выгружали умерших и складывали их в штабеля по 5 трупов в высоту. Мальчишки трупов уже не боялись, а смотрели на них с ненавистью. «Так вам и надо!». Пленные из открытых дверей теплушек просили мальчишек обменять зажигалки, губные гармошки и разные другие мелочи на воду. Но вдоль вагонов ходили стрелки охраны, которым дан приказ стрелять во всех, кто подойдёт к составу. Отчаянные мальчишки с разбегу подбегали к вагонам, успевали делать обмен и увёртывались от пули стрелка. Это было высшим шиком храбрости. Один из Юриных друзей был всё же подстрелен.
Игры у детей были все на военную тему. Кто-то изображал русских воинов, а кому-то нужно было изображать немцев. В фильмах немцев изображали бессмысленно жестокими. Высмеивали в карикатурном виде их фюрера Гитлера. Юра любил повторять этот карикатурный образ, рисовал себе гитлеровские усики, надевал фашистскую фуражку от пленных. Под видом игры издевался над друзьями и надо мной младшим братом. Например, он ловил меня как партизана и вешал руками на высокий гардероб.
Ему было 14, а мне — 4года, и он запирал меня в тёмный чулан и пугал тем, что меня там съедят пауки. Я плакал, кричал, но он говорил, что если я пожалуюсь родителям, то он всерьёз повесит меня. У меня надолго оставался страх перед старшим братом.
Мальчики школы ходили в железнодорожные мастерские и учились на токарей. Юриному однокласснику оторвало руку контрприводом токарного станка. Другому товарищу оторвало руку при разрядке гранаты. Боеприпасы попадали детям из боевого металлома, хранившегося на пакгаузах железнодорожной станции.
На восток шли поезда с разбитыми танками, орудиями и другим металлоломом. Часть этой техники выгружалась на товарную платформу для дальнейшей перегрузки по другим направлениям переработки.
Этот металл охранялся, но вездесущие мальчишки залезали в танки и изучали их внутренности. Иногда они находили интересные предметы: патроны, гранаты и даже пистолеты. Эти находки иногда приводили к серьёзным травмам от взрывов. В отдельном тупике стояли разбитые войной паровозы, в том числе с немецкой свастикой, в которую мы кидались грязью.
Наш коттедж красного цвета из железнодорожной «вагонки» был на две семьи с раздельными входами через веранды справа и слева по фасаду. К коттеджу прилегал огород, окружённый штакетником. Огород и бахча были серьёзным продовольственным подспорьем во время войны. На бахче выращивались тыквы, картофель, арбузы, дыни. Мне особенно нравилась ягода поздника, которая самосевом росла среди картофеля и помидоров. Ягода была чёрная и сладкая. При большом её поедании она расстраивала живот. Мама пекла с этой ягодой вкуснейшие пирожки.
По пути с бахчи домой я сворачивал к мусорной куче, где росли грибы шампиньоны, которые мама жарила с луком, и это был вкуснейший ужин для нас. Дыни поедались по мере созревания, а тыквы и арбузы хранились до зимы. Арбузы, солёные в бочках, хранились до марта, а тыквы до мая. Дорога на бахчу проходила мимо кладбища, которое нас мальчишек не пугало и мы использовали его для игры в войну и прятки. Однажды, заигравшись допоздна, мы были напуганы интересным явлением. Один мальчик провалился в могилу и оттуда вырвался светящийся столб газа. Это нас сильно напугало. Потом взрослые нам объясняли это явление как продукт разложения трупа. Но после этого мы старались не ходить на кладбище.
Бахча охранялась сторожами, которые жили там в шалашах. Однажды днём они поймали вора и, чтобы наказать его, взяли вора за руки и ноги и ударили спиной о дорогу. Вор долго мучился, лёжа в пыли дороги, а затем уполз. Воровство и бандитизм во время войны были распространены, т.к. милиция занималась в основном охраной государственных объектов. Население защищало себя как могло. Однажды, объевшись поздникой, я сидел «в позе петуха» под забором в огороде и видел, как два парня вошли к нам во двор и украли медный ведёрный умывальник. От страха (а мне было только пять лет) я замер, а когда воры ушли, поддёрнув штанишки, я вбежал в дом и сообщил печальную новость родным. Отец с братом побежали догонять, но след воров давно простыл.
Ещё мне пришлось наблюдать самосуд над бандитами в поезде. Я часто болел, и мама возила меня в Саратов к врачам. Мы возвращались в Ершов в общем вагоне поезда, и вдруг посреди степи поезд резко остановился. Кто-то сдёрнул стоп-кран. Потом мы увидели, что в степь бежит парень, а за ним гонятся двое мужчин в военной форме. Они поймали этого парня, начали его жестоко избивать и гнать по направлению к поезду. Когда они садились в вагон у парня висел на ниточке сосуда выбитый глаз. Оказалось, что это был один из двух бандитов, которые пырнули ножом в тамбуре вагона курсанта военного училища, чтобы отнять у него деньги. В это время в тамбур вышли покурить два военных и видели эту сцену. Началась драка с погоней. По прибытии в Ершов бандитов сдали в железнодорожную милицию. Железнодорожные милиционеры отличались по форме от обычных наличием сабли на боку.
Через дорогу от нашего дома находилась двухэтажная школа, оборудованная во время войны под госпиталь. На территории госпиталя возле забора валялись гипсовые руки, ноги, туловища, снятые с раненых. На нас — детей эти атрибуты производили жуткое впечатление. Раненые выздоравливали и постепенно школа пустела. К концу войны здание отремонтировали и вернули под школу. В эту школу я пошёл в первый класс в 1945 году.
К концу войны с Германией на восток шло много поездов с возвращающимися солдатами. Однажды весной рано утром в депо загудели все паровозы. Обеспокоенный народ побежал на станцию. И тут все узнали, что война окончена. Радости народа не было предела. Но теперь поезда на восток проходили с вооружением и почти не останавливались на станции, а только на разъезде. Много позднее люди узнали, что началась новая война с Японией.

Комментариев нет:

Отправить комментарий