Максим Атякшев. Воспоминания о СССР.

"Я прожил в СССР первые пять лет жизни, но ничего специфически советского не помню – ни очередей за дефицитом, ни перестройки, ни кухонных разговоров о политике. Да и какое мне, карапузу, могло быть дело до всего этого? Помню только большую, на разворот, карту Союза в ярко-жёлтом атласе «Мир и человек», настольной книге моего детства. На этой карте около каждой союзной республики были, как положено, изображены коренные жители – мужчина и женщина – в национальных костюмах, и мне, помню, особенно нравился грузинский костюм.
И ещё в августе 1991 г., когда мы всей семьёй были в гостях у бабушки в Куйбышеве (или уже Самаре?), в Москве произошёл путч. Сам я этого совсем не помню, а вот родители рассказывали мне, что сильно испугались, услышав об это по радио и увидев, как по проспекту Карла Маркса мимо бабушкиного дома проехало несколько бронетранспортёров. Папа с мамой боялись, что мы не сможем вернуться домой в Жуковский и надолго застрянем в Самаре, но скоро всё кончилось.
Зато я помню, как ходил в Самаре в краеведческий музей, который в советское время находился в бывшем костёле. Можно сказать, я вовремя успел там побывать – вскоре костёл вернули верующим, а музей переехал в другое здание. Ещё помню, хоть и очень смутно, что там же, в Самаре, крестили мою трёхлетнюю сестру Наташу – у нас до сих пор сохранилось её свидетельство о крещении от 21 августа 1991 г. Вот, пожалуй, всё, что я помню о советском времени.
Немного лучше помню то, что было после распада Союза – так, в 1992 г. в нашем дворе появилась новая девочка, чернявая и большеглазая Аня Шведченко. Она приехала вместе с родителями из Грозного, и первое время её дразнили чеченкой. Я тоже её дразнил, пока мама, познакомившись с Аниными родителями, не объяснила мне, что Аня не чеченка, а армянка, и её папа с мамой уехали из Грозного как раз из-за чеченцев, которые им жить не давали. В том же (или, может, в следующем) году у нас в Жуковском появились первые приезжие из Таджикистана, и мне они сразу показались какими-то подозрительными.
А вот о расстреле Верховного совета в октябре 1993 г. (я в то время уже пошёл в первый класс) почему-то никаких воспоминаний не осталось, даже мои родители, когда я спустя много лет спрашивал их об этом, едва помнили это событие, которое странным образом прошло мимо нашей семьи.
Вот и всё, что я помню о Советском Союзе и его крушении."