Крестины, безусловно, один из самых важных обычаев казаков. Каждая семья после рождения ребенка старается поскорее его окрестить, потому что без этого никакая знахарка лечить не возьмется. Вот и Игнат решил окрестить своего сына.
Жил в той станице дьякон, но, так как выполнял он все обязанности батюшки – и отпевал, и венчал, и крестил, – то все его и звали «наш батюшка Михаил». Не было в той станице и церквушки, так что все обряды Михаил проводил либо у себя дома, либо на дому хозяина. Каждый старался договориться проводить обряды на дому у батюшки, памятуя о его нечеловеческом аппетите и наглости. Обычно после отпевания батюшка садился за стол и ел за четверых. Хозяева интересовались:
– Что будете пить, батюшка, вино или водку?
– И пиво тоже, – нараспев густым басом отвечал отец Михаил.
Уходя, он брал все, что ему нравилось, и возразить ему никто не смел. Внешнему виду батюшки и его голосу мог позавидовать любой приход: черная окладистая борода, длинные густые волосы, спадающие на плечи, двухметровый рост и кулак размером с наковальню вызывали уважение и восхищение казаков из других станиц. Разговаривал он всегда нараспев, и трудно было понять, разговаривает ли он с тобой или читает молитву. И вот в один из солнечных дней пошел Игнат к закадычному другу, с которым не одно ведро самогона вместе выпили, чтобы тот окрестил его сына. Обычно-то в кумовья берут либо родственников, либо друзей, и отказывать в таких случаях не положено. Да Григорий – друг Игната –и не собирался. Ради такого случая, конечно, сразу и обмыли это дело. Игнат, как принято, договорился с батюшкой, что к нему придут крестить в назначенное время, – родителям нельзя присутствовать при обряде. Подруга жены взяла ребенка, Григорий – продукты и деньги, чтоб заплатить батюшке за крещение, и отправились к Михаилу.
Пригревало солнышко, и по дороге Григория стало развозить, так что, когда они пришли, настроение у казака было на высоте.
Всякое батюшка перевидал на своем веку, так что особого внимания на Григория не обратил. Церемония прошла как обычно: с купанием и надеванием на малыша крестика. Под конец батюшка решил уточнить и запел:
– А кто будет оплачивать?
Григорий запел в ответ:
– Не волнуйтесь, батюшка, я заплачу.
Успокоенный Михаил закончил обряд и новоявленная кума, схватив ребенка, быстро засеменила домой.
Чувство умиления переполняло Григория, казак бросился на шею батюшке, пытаясь поцеловать его в бороду. Но вместе с переполняющими чувствами на лицо, бороду и рясу батюшки решила выплеснуться и закуска с выпивкой, давно ждавшая этого момента, из желудка любвеобильного казака. Михаил попытался оторвать от себя сатанинское отродье, а потом взял его за шиворот и вынес за калитку. На прощание перекрестив, он дал ему пинка под зад. Григорий едва пробежал несколько метров в сторону удаляющейся кумы, как его занесло на куст розы. Отделавшийся небольшими царапинами казак в конце концов благополучно добрался до места назначения, если не считать того, что один раз налетел на дерево и, споткнувшись о чей-то палисадник, перевернулся через голову. Кум ждал его, как самого дорогого гостя. Родственники с нетерпением стучали стаканами с самогоном. Последнее, что запомнил Григорий, – это когда после очередного стакана его уговаривали вылезти из-под стола, а он упирался и просил оставить его в покое.
На следующий день в станице казаки обсуждали крестины. Все сошлись в мнении: крестины удались на славу, потому что запомнятся на всю жизнь, а это главное.
Жил в той станице дьякон, но, так как выполнял он все обязанности батюшки – и отпевал, и венчал, и крестил, – то все его и звали «наш батюшка Михаил». Не было в той станице и церквушки, так что все обряды Михаил проводил либо у себя дома, либо на дому хозяина. Каждый старался договориться проводить обряды на дому у батюшки, памятуя о его нечеловеческом аппетите и наглости. Обычно после отпевания батюшка садился за стол и ел за четверых. Хозяева интересовались:
– Что будете пить, батюшка, вино или водку?
– И пиво тоже, – нараспев густым басом отвечал отец Михаил.
Уходя, он брал все, что ему нравилось, и возразить ему никто не смел. Внешнему виду батюшки и его голосу мог позавидовать любой приход: черная окладистая борода, длинные густые волосы, спадающие на плечи, двухметровый рост и кулак размером с наковальню вызывали уважение и восхищение казаков из других станиц. Разговаривал он всегда нараспев, и трудно было понять, разговаривает ли он с тобой или читает молитву. И вот в один из солнечных дней пошел Игнат к закадычному другу, с которым не одно ведро самогона вместе выпили, чтобы тот окрестил его сына. Обычно-то в кумовья берут либо родственников, либо друзей, и отказывать в таких случаях не положено. Да Григорий – друг Игната –и не собирался. Ради такого случая, конечно, сразу и обмыли это дело. Игнат, как принято, договорился с батюшкой, что к нему придут крестить в назначенное время, – родителям нельзя присутствовать при обряде. Подруга жены взяла ребенка, Григорий – продукты и деньги, чтоб заплатить батюшке за крещение, и отправились к Михаилу.
Пригревало солнышко, и по дороге Григория стало развозить, так что, когда они пришли, настроение у казака было на высоте.
Всякое батюшка перевидал на своем веку, так что особого внимания на Григория не обратил. Церемония прошла как обычно: с купанием и надеванием на малыша крестика. Под конец батюшка решил уточнить и запел:
– А кто будет оплачивать?
Григорий запел в ответ:
– Не волнуйтесь, батюшка, я заплачу.
Успокоенный Михаил закончил обряд и новоявленная кума, схватив ребенка, быстро засеменила домой.
Чувство умиления переполняло Григория, казак бросился на шею батюшке, пытаясь поцеловать его в бороду. Но вместе с переполняющими чувствами на лицо, бороду и рясу батюшки решила выплеснуться и закуска с выпивкой, давно ждавшая этого момента, из желудка любвеобильного казака. Михаил попытался оторвать от себя сатанинское отродье, а потом взял его за шиворот и вынес за калитку. На прощание перекрестив, он дал ему пинка под зад. Григорий едва пробежал несколько метров в сторону удаляющейся кумы, как его занесло на куст розы. Отделавшийся небольшими царапинами казак в конце концов благополучно добрался до места назначения, если не считать того, что один раз налетел на дерево и, споткнувшись о чей-то палисадник, перевернулся через голову. Кум ждал его, как самого дорогого гостя. Родственники с нетерпением стучали стаканами с самогоном. Последнее, что запомнил Григорий, – это когда после очередного стакана его уговаривали вылезти из-под стола, а он упирался и просил оставить его в покое.
На следующий день в станице казаки обсуждали крестины. Все сошлись в мнении: крестины удались на славу, потому что запомнятся на всю жизнь, а это главное.
Комментариев нет:
Отправить комментарий