Шел 94-й год. Молодая демократия пришла в Россию на танковой броне и с запахом поддельного коньяка «Наполеон». Бывшая грозная империя раскололась за одну ночь на много мелких и не очень кусочков как старая советская ваза с портретами вождей. Осколки бывших «братских» республик разлетелись в разные стороны и блестели под восходящим солнцем нового мышления как глаза юной абитуриентки перед вступительным экзаменом. Им еще многому предстоит научиться, преодолеть, потерять и обрести заново и, наконец, стать теми, кем хотели быть и к чему стремились вопреки трудностям первых лет развития.
Михаил, молодой менеджер, получал образование в одном из престижных вузов столицы. Он возвращался из университета домой в приподнятом настроении. Вечерний город светился неоновой рекламой магазинов, баров, ресторанов, казино, банков, компаний, алкоголя, сигарет, шоколада, зазывал, хватал за рукав и тянул приобрести эти услуги и товары как торговец с восточного базара. По пути домой Михаил заскочил купить бутылку молдавского. Дома он намеревался отметить окончание выпускных экзаменов и будущую заграничную стажировку в международной компании. Для молодого специалиста это было успешным началом карьеры. Перед его взором уже открывались картины обеспеченной жизни в качестве управляющего крупной компанией. Он представлял себя в кожаном черном кресле директора компании за огромным столом из красного дерева, в просторном, светлом кабинете, из окна которого, покуда доставал взгляд, было безбрежное море огней крупного мегаполиса.
Спустя неделю юный, самоуверенный и решительный выпускник стоял на перроне вокзала возле вагона поезда, который увезет его в новую жизнь. Никогда в жизни он не испытывал такого восторга и в то же время тревоги от предстоящего путешествия как сейчас. Действительно, юноша много раз бывал в многодневных походах по бескрайним просторам страны. Не раз попадал в трудные условия, однако это было на своей земле. Теперь ему предстоит знакомство с чужой страной, с чужими и непонятными для него людьми, о которых он несколько лет назад даже и не думал. Перед ним открывались, по истине, безмерные перспективы.
Михаила удивил комфорт в купе, он не видел ранее, что бы там был собственный умывальник. В юности приходилось даже путешествовать в купе, окно в котором не открывалось, однако это компенсировалось полным отсутствием в нем стекла. И это было даже забавно: на остановках можно было купить ведро вишни или спелых абрикос, не выходя из вагона.
Вчерашний студент ехал с некоторыми своими товарищами по учебе. Купе было на троих. Его сокурсник Артем расположился на противоположной нижней полке, Михаил занял верхнюю полку. Нижняя полка оставалась пока не занятой.
- Добрый вечер! – в дверях купе показался высокий гражданин в очках в тонкой матовой оправе, в длинном сером пальто, в черном костюме, и с небольшим черным чемоданом. На вид ему было лет сорок пять, длинные волосы были тронуты сединой, лицо смуглое с выразительными чертами, пронзительно голубые глаза и выделяющийся на фоне лица ястребиный нос. «Какая яркая личность!» — подумал Михаил. — «Не часто встречаются такие колоритные попутчики». Их новый сосед представился Сан Санычем и занял нижнюю полку.
В дороге молодые люди рассказали своему новому знакомому, что едут на практику в одну западноевропейскую страну. Он восторженно посмотрел на них и сказал, что не ожидал, что уровень родного образования так быстро прогрессирует. Сам он едет на международный симпозиум врачей, по приглашению его давнего знакомого из Франции.
Ночью Михаил прислушивался к размеренному стуку колес, покачивание вагона уводило его мысли далеко в искрящееся детство, когда его отправляли в пионерский лагерь на Черное море, и на ночь детей в поезде привязывали простынями к полкам, что бы они случайно с них не свалились при резких толчках.
Постепенно сон окутал его мысли серым туманом, и его тело провалилось в царство Морфея как легкая рыбацкая лодка в бездонную водную стихию.
Ему снились картинки из детства, дорога к родительскому дому, вдоль которой стоят высокие тополя как атланты, стерегущие покой каких-то древних богов. Грунтовая желтая дорога уходит вдаль и на горизонте белеет россыпь домиков, выжженных на южном солнце. Он продвигается медленно, ему кажется, что он почти стоит на месте, ноги не слушаются его, каждый шаг дается ему с трудом, он удивляется, что прикладывает столь много усилий для движения. Однако молодой человек настойчиво стремится увидеть родительский дом, но чувствует, что его ноги утопают в какой-то вязкой тине, он больше не может сделать ни шагу, трясина его засасывает, и каждое его движение приводит к еще большему погружению в бездну. Он попытался закричать, но горло перехватил спазм, и выходило только какое-то нечленораздельное мычание.
Вдруг вагон резко дернуло, и Михаил проснулся. Майка была влажная. «Что за наваждение!» – подумал он. – «Наверное в купе слишком жарко, надо выйти в коридор, там, надеюсь, будет прохладнее».
Было около пяти утра, небо вдалеке начало светлеть. Розовая полоса восхода украсила еще спящий горизонт и серебряными прядями покрыла далекие ели.
Поезд приближался к границе одной восточноевропейской страны. Там будет двухчасовая остановка, чтобы переставить колеса, поскольку в России колея железнодорожного полотна шире, чем в Европе.
Сан Саныч тоже уже проснулся и как будто ждал Михаила в коридоре. Он ему улыбнулся какой-то загадочной улыбкой и спросил: «Вам тоже не спится?». Вопрос показался Михаилу как приглашение к разговору, и он ответил: «В купе немного жарко. Плохо спится. Подумал, что не мешало бы проветриться».
- День будет сегодня насыщенный на события. Вам выпадет много испытаний, и Вы узнаете нечто новое о себе, – вдруг сообщил его собеседник.
- Почему Вы так считаете? – удивился молодой человек. — Сегодня будет такой же день, как и вчера, будем трястись до вечера, а затем предстоит еще одна ночь в поезде, пока на утро не прибудем на место.
- Вы когда-нибудь замечали, что события во снах ведут к продолжению событий в реальной жизни? – спросил Сан Саныч.
- Да, но какое это может иметь отношение к нашей поездке? – недоумевал Михаил. Он вспомнил ночной сон, и ему стало немного не по себе. «Странно, что он поднял эту тему и вообще к чему он клонит?» — задался вопросом Михаил, но вслух продолжал:
- Если я правильно Вас понял, то это было описано еще у Фрейда в теории о бессознательном. Человеческое сознание постоянно раздваивается между инстинктами и общественными ограничениями, и только во сне сознанием управляют инстинкты. Ты просыпаешься и не можешь сразу понять: тебе снится, что ты бабочка или ты на самом деле есть бабочка?
- Отчасти, это тоже влияет на сознание личности, желает ли она оставаться бабочкой или стать человеком, – определил Сан Саныч.
- Теперь я Вас понял: наивысшим искусством является контроль над своим сознанием во сне, чтобы не проснуться в одно прекрасное утро бабочкой, – догадался Михаил.
- Отлично, молодой человек. Вы схватываете на лету, с Вами есть о чем поговорить, – было видно, что попутчику понравился молодой человек. – Вы, наверное, увлекались психологией личности?
- Я раньше прочитал несколько работ Фрейда и Юнга, однако столь поверхностно, что сейчас не могу отчетливо вспомнить содержание, – ответил юноша.
- Похвально, что Вы самостоятельно решили постичь науку психологию. В мире есть две важные вещи – уметь слушать и уметь понимать людей. Психология как раз дает основы к умению понимать человека, – заметно воодушевился Сан Саныч.
Вдруг состав начал тормозить и вскоре добрался до границы бывшего Советского государства.
Спустя два часа поезд стучал колесами по узкой европейской колее, за окном проплывали аккуратные небольшие домики с черепичными красными крышами, зеленели коротко стриженые лужайки, невысокие заборчики, чистые и хорошо асфальтированные дороги, затем пошли длинные поля, оканчивающиеся на горизонте кусочком леса или небольшой деревушкой. Михаила поразила чистоплотность и бережливость во всех деталях европейского быта. Не лежало вдоль обочин ржавых тракторов и сеялок. Каждый кусочек земли был чем-то засеян и обухожен. Да и как-то не было видно людей, праздно шатающихся на улицах. Ему на секунду показалось, что это все ненастоящее, а какая-то декорация в спектакле под названием «Жизнь». На самом деле сейчас поезд зайдет в туннель, и затем на другом его конце откроется настоящая, с разбитыми дорогами, грязными машинами, мальчишками, ныряющими в зеленом пруду, жизнь.
Однако ни туннеля, ни разбитых машин он не увидел. Так в размышлениях и созерцании прошло время до вечера. Уже смеркалось. Усталый день сдавал свою вахту бодрому вечеру. Поезд прибывал к центральному вокзалу. Пассажиры заторопились к выходу, таща за собой чемоданы и сумки. Выделялись клетчатыми баулами вездесущие челноки с необъятных просторов нашей Родины, они толпились и старались побыстрее пробраться к выходу.
Артем и Сан Саныч сказали, что поскольку поезд продолжит свой путь только через два часа, то они пойдут прогуляться в город. Посмотрят местные достопримечательности. Михаил остался в купе.
Состав постоял несколько минут на вокзале, ничего необычного не происходило. Затем поезд тронулся и покатил в отстойник для подсоединения нескольких других новых вагонов. Михаил сначала подумал, что ошиблись в расписании, поскольку он полагал, что вагоны прицепят на станции, и поезд простоит там два часа. Однако для восточноевропейского города эта была непозволительная роскошь, за два часа через станцию пройдут еще с десяток пассажирских составов.
В отстойнике неприятности начались сразу. Кто-то в вагоне начал кричать. Михаил не мог определить, кто кричит, раздались мужские голоса. Молодой человек выглянул из купе и увидел несколько типов одетых в спортивные костюмы с оружием в руках. Он сразу все понял. Таких ребят хватало у него дома, но в Европе он никак не ожидал их увидеть. Михаил закрыл дверь на щеколду и еще, вдобавок, на цепочку. Выключил свет, лег на верхнюю полку, взял в руки еще не откупоренную бутылку пива и начал ждать. Сердце колотилось ужасно, оно готово было выпрыгнуть из горла, секунды тянулись как часы, время как будто бы остановилось. Он подумал, что если кто-то ворвется в купе, а он один, да еще и с вещами товарищей, то вещи надо защитить от грабителей. Бутылка была сжата в руке, рука готова обрушить ее на голову того, кто первый войдет в купе.
Раздался стук ключа в замке, щелчок и дверь стала открываться. Ан нет, цепочка держит дверь крепко на привязи. Однако возникла щель, через которую кто-то из коридора пытался заглянуть внутрь.
- Открывайте! — начал властно голос. – Иначе мы выломаем дверь!
«Давайте», — подумал Михаил. — «Потом будет доказательство, что действительно были грабители, и я не выдумал это ограбление». Но вслух он это не сказал. Он молчал. В купе была мертвая тишина. Это насторожило разбойника.
- Наверное спит или пьяный! – пробормотал он. Дверь еще несколько раз подергалась и замерла.
Раздались гулкие удаляющиеся шаги по коридору, затем приглушенный разговор. Где-то кричали пассажиры.
Прошло некоторое время. Михаил уже не помнит сколько, секунды и минуты тянулись товарным составом. Дверь так и не открыли.
Затем раздался голос Артема:
- Михаил! Открывай! Это мы, все в порядке!
Михаил снял цепочку, и в двери показался Артем с Сан Санычем, и за ними сразу же вломилось несколько грабителей и уставились на храбреца.
- Мы договорились! Они нас не тронут, – проговорил Артем.
Тут в двери прошмыгнул их старший. Это было видно по толстой пачке долларовых банкнот у него в правой руке и по тому, как он подвинул остальных гангстеров.
- Идите, погуляйте, пока я разберусь здесь, – сказал он.
Главарь был невысокого роста, черноволосый, в спортивном адидасовском синем костюме. Лицо у него было немного смуглое, с чертами выходца с юга. Однако фамилия, как потом узнали, была русская.
- Ты почему не открывал? – спросил он.
- А зачем мне тебе было открывать? – отпарировал Михаил.
- У тебя сколько денег? Покажи декларацию! – потребовал главарь.
- У меня 300 долларов. Это все мои деньги. Показывать тебе ничего не буду, – отчеканил парень.
- Ладно – оставь их себе. Видишь, сколько их у меня, – похвастался бандит. Он помахал огромной пачкой перед выпускником.
Михаил догадался. Было все просто. Бандиты давно договорились с властями. Поезда из России, когда их отправляли в отстойник, подвергались ограблению. Ехали в Европу со всей России, ехали целыми семьями на ПМЖ, продавали квартиры, машины, мебель. Кто-то ехал за иномаркой, кто-то просто в гости или по служебным делам. Грабители требовали под угрозой применения оружия показать таможенную декларацию, в которой необходимо было на выезде из страны указывать сумму вывозимой наличной валюты. Отпираться бесполезно. Не надо было обыскивать и перерывать вещи в поисках денег. Они требовали только ту сумму, которая была в декларации. Все, что было не отмечено в этой бумажке, счастливчики оставляли себе. Можно догадаться, что практически все указывали верные суммы. В итоге им оставляли по десять или двадцать долларов на человека, если они ехали на ПМЖ. Радужные надежды обрести новое счастье в чужой стране для этих людей рушились в одночасье, их ожидала там бедность и нищета.
Бандиты удалились.
Остался шок и боль от мысли, что же будет с ними дальше. Десять минут спустя поезд не спеша подкатил к перрону. Новые пассажиры радостно и деловито стали грузиться в свежеподцепленные вагоны. В вагонах из России назревала истерика. Сан Саныч, Михаил, Артем и несколько активистов, однокурсников Михаила, стали решать, как дальше быть. Разумеется, о дальнейшем путешествии в сытую Европу не могло быть и речи. Как только состав поравнялся с перроном, были закручены блокираторы колес и сорваны все стоп-краны в вагонах. Молчаливым и покорным проводникам было сказано сидеть тихо и не вмешиваться в ситуацию. Через начальника поезда передали ультиматум, что пока не пригласят российского консула на вокзал, поезд не тронется с места. Часть активистов во главе с Сан Санычем дежурила на перроне, другая часть была в вагоне и следила за входными дверями и стоп-кранами. Михаил держал под контролем последнюю дверь последнего вагона. Как потом оказалось, эта дверь окажется роковой в судьбе переговоров.
Несмотря на протесты и требования пассажиров пригласить консула местные власти продолжали настаивать на отправлении международного состава и отказывали пассажирам в помощи. Местная полиция не удосужилась провести оперативные действия по выявлению признаков преступления, не были опрошены потерпевшие и свидетели. Создавалось впечатление, что власти пытались замять инцидент, как будто его и вовсе не было. Более того, через час препирательств на перроне вырос отряд местного спецназа в шлемах, бронежилетах и с дубинками наперевес.
Михаил подумал, что это не похоже на удачный конец дискуссии. Рядом с ним стоял проводник и наблюдал за разворотом событий. Однако развязка долго ждать себя не заставила. Группа активистов вдруг быстро побежала к вагонам. Заскакивая на ступеньки, они стали закрывать двери. Михаил увидел как спецназ начал атаку на вагоны. Одна группа направилась к двери, которую контролировал молодой человек.
- Закрывай быстро! – скомандовал Михаил проводнику. Проводник должен был нажать на рычаг, чтобы дверь закрылась. Однако он на секунду замешкался, и автоматическая дверь не успела полностью захлопнуться. Полицейский всунул дубинку в дверной проем и резко открыл дверь. Михаил увидел, что несколько человек ворвались в вагон, но не отступил, попытался сдержать их натиск. Молодой человек бил ногами и руками, бой из тамбура перешел в коридор, в узком пространстве полицейские не могли нападать все сразу, и поэтому они продвигались друг за другом, тесня и напирая, они размахивали дубинками и пытались достать юношу. Силы были неравны, Михаил не мог долго противостоять один против вооруженных полицейских, через несколько секунд ожесточенной схватки ему рассекли левую бровь. Кровь хлынула на лицо, глаза залило липкой теплой жидкостью. Смотреть было трудно. Его сразу скрутили несколько мужчин и выволокли на перрон.
Там уже выстроили пассажиров злополучного поезда. Они стояли напуганные, загнанные и с ужасом глядели на происходящее. Казалось, что это происходит не на самом деле, это сон, нужно только ущипнуть себя, и ты мирно проснешься в своем купе и ощутишь мерное покачивание вагона и перестук колес.
Однако к разочарованию сон был реальностью, а реальность походила на сон. Полицейские продолжали выволакивать сопротивляющихся пассажиров из поезда, не разбирая, где женщина, а где мужчина, особо сопротивляющихся волокли за волосы. Перед рукой власти были все равны, не было различия по половой принадлежности.
Молодой человек производил ужасающее и, наверное, воспитательное впечатление на остальных пассажиров. Со скованными наручниками руками и с залитым кровью лицом он стоял рядом с остальными пассажирами как безмолвный урок этим непонятливым русским. Начальник отряда спецназа объяснил несчастным людям, что если они не сядут в вагоны и не прекратят свои попытки задерживать международный состав, то они будут выглядеть также как этот стоящий рядом молодой человек.
Его вид, видимо, произвел на них соответствующее впечатление, которое так сильно добивались местные власти, и состав вскоре отправился дальше, но уже без Михаила.
Неприветливая врачиха неопределенного возраста нехотя продезинфицировала рану, положила бинт и залепила пластырем. Затем Михаил оказался в полицейском участке, где к своему удивлению встретил Сан Саныча, который также был доставлен туда в наручниках.
- И ты здесь? – неподдельно удивился Сан Саныч. – Вот это встреча!
- Сан Саныч, как Вы здесь оказались? – в свою очередь удивился молодой человек.
- У меня вышла интересная история. Когда начался штурм, я заперся в купе. Они не могли открыть дверь, так как мешала цепочка, а я лег на пол в купе, руками уперся в противоположную от входа стенку, где стоит умывальник, а ногами подпирал дверь. Они пустили слезоточивый газ, и я отключился. Так они меня и вытащили. Теперь мы опять вместе, – радостно сказал второй путешественник.
Полицейские составили протокол и затем посадили бедолаг в машину и куда-то повезли. Михаилу стало первый раз за все время по-настоящему страшно: «Куда они нас везут, может в тюрьму, а может упрячут так, что потом вообще никто не найдет, что бы замять скандал?» Его била мелкая дрожь.
Затем он увидел высокое бетонное здание и по характеру строения и систем безопасности понял, что эта тюрьма. Машина въехала во внутренний двор, и пленники вышли из машины. Их руки были сразу же скованны наручниками, причем с особой жестокостью, правая рука Михаила была скованна с правой рукой Сан Саныча, и каждый шаг отдавался болью в запястье.
Коридоры учреждения были длинные и мрачные. В одном из переходов их встретил охранник, подошел к Михаилу и врезал ему по лицу кулаком.
– Ух, русский бандит! – заключил охранник.
Из брови опять хлестнула кровь. Мужчина дал вконец обескураженному таким приемом парню тряпку, вытереть с пола кровь.
Затем их поместили в общую с другими заключенными камеру, предварительно отобрав ремни, шнурки, наличные деньги и документы.
Камера была просторная, без окон. На деревянном возвышении спали два заключенных. Путешественники легли на голые доски настила и закрыли глаза. Вскоре в камере выключили свет. Наступила непроглядная темнота. Михаил подумал, что это может быть конец: «Кто знает, зэки могут ночью зарезать спящих».
«Ну и день выдался сегодня! А Сан Саныч был прав, что предстоит много испытаний, откуда он это знал? Неужели увидел это во сне?» — удивился юноша.
Сон обрушился на молодого человека бетонной стеной и придавил его, не оставив сознанию хоть малейшего шанса на выживание.
… Перед взором расстилались желтые поля, засеянные ячменем. Почерневшие от солнца и жары крестьяне стальными серпами срезали редкие колосья. «В этом году урожай не задался. Все попалило солнцем. Дождей не было уже два месяца», — думал про себя старик. – «Герцог требует податей как и в предыдущем году, но мы соберем от силы только половину урожая. Если мы ему отдадим все, что он хочет, то у нас ничего не останется на жизнь, мы не сможем дотянуть до следующего года. Я послал двух наших людей из деревни к герцогу, чтобы они просили его снизить подати, но он слушать их не пожелал. Выпорол их так, что один скончался в дороге, а другой еле дотащил ноги до деревни».
- Отец наш, — вдруг нарушил его грустные раздумья подошедший к нему крестьянин, — ты наставник и заступник наш, помоги нам в нашей беде, что делать теперь нам? Герцог передал с нашим братом, что если мы не соберем через два дня положенного количества зерна, то он обратит нас в пепел.
Старец задумался. Он управлял этой деревней много лет, однако такой засухи еще не было на его веку.
- Я вот что тебе скажу, сын мой, — старейшина поднял светлые глаза под седыми бровями на крестьянина. – Если мы отдадим герцогу то, что он требует, а это почти весь наш урожай, то мы останемся без пищи и не сможем прокормить наши семьи и наших детей. Мы просто не доживем до следующего года.
- Но у нас нет выбора! – возразил бедный крестьянин.
- Выбор есть всегда, – не согласился старец. – Взгляни, к примеру, на насекомых. Хочешь ли ты быть все время гусеницей, ползать по земле, жевать листья, и быть съеденной воробьем, или стать бабочкой, взвиться в вышину голубого неба, смотреть сверху на колыхание травы и цветущее поле. Чувствовать всем телом ароматы цветов и растворяться в теплых лучах солнца. Даже насекомые могут сделать выбор, — а мы люди! Я встречу вассалов герцога и буду просить их о милости уменьшить непосильный груз.
Настал день платежа. Старец стоял на дороге, изрытой копытами коней и деревянными колесами повозок. Сухой ветер дул с гор, поднимая облачка пыли и мелкого песка и неся их в лицо. Глаза у старика слезились. Он опирался на длинный деревянный посох. За его спиной была деревня. Несколько небольших глиняных домиков с соломенными крышами. Он увидел, что на горизонте показались всадники. Они быстро приближались. Вот уже можно различить первого на черном коне в черных латах. Это был «Черный рыцарь», преданный пес старого герцога. «Ничего хорошего эта встреча не предвещает», – подумал старик.
Рыцарь подъехал к одинокому старцу. За ним подоспели другие конники. Темные латы наездников давали тусклые отблески на полуденном солнце.
- Вы приготовили зерно? – грозно спросил вассал.
- Прошу вашу милость взять с нас половину того, что причитается, – начал старейшина. – Из-за засухи наш урожай пропал, и мы собрали в два раза меньше зерна. Если мы вам его отдадим, то нам нечего будет есть, и мы умрем с голоду.
- Вы сейчас все умрете, если не отдадите всего, – грозно закричал всадник и поднял меч.
- Остановитесь! Заклинаю вас ради всех святых! – вскричал старик и поднял посох. Его седые длинные волосы развивались на ветру, лицо пылало огнем, ясные глаза горели решительностью.
Безжалостная сталь сверкнула на солнце. Раздался отвратительный звук разрубаемой плоти.
«Почему стало так легко?» – подумал старец. Его тело стало легче воздуха, практически невесомым. Груз болезней и тяжесть лет остались там, на земле. Дорога плавно уходила вниз. Дым горящей соломы клубами заслонял солнце. Конское ржание и крики людей меркли и растворялись вдали.
Старика удивила новая способность видеть все вокруг на 360 градусов. Он взглянул на трепетание крыльев у него на спине, легкие белые с черной каймой. Они быстро двигались и несли его все выше над теплыми длинными полями, пологими холмами в желто-красных одеждах, в голубую высь, где только яркое солнце является полноправной госпожой этого мира…
Вдруг, как оглушенный звоном, Михаил внезапно проснулся, резко сел и жадно стал хватать воздух ртом, как будто юноша вынырнул на поверхность из морской глубины. Он сначала не понял, где находится, было еще темно, и нельзя понять, утро уже или еще ночь.
- Сан Саныч, — начал он толкать своего ставшего уже родным знакомого, – я был бабочкой! Я думал, что уже не вернусь обратно. Но ведь я реален, ведь это правда, Сан Саныч? Я ведь сейчас человек!?
- Да успокойся, мой мальчик, это реальность, и мы ЛЮДИ! – мужчина посмотрел на него и отечески похлопал по плечу.
В углу зашевелились темной массой и забурчали спросонья соседи.
Товарищи Михаила по приезду на место сразу же связались с ректором университета. Ректор обратился в российское правительство, которое незамедлительно дало распоряжение консулу России в той стране срочно урегулировать данный инцидент. Путешественников выпустили из тюрьмы на следующий день после формального заседания административного суда, который их оправдал.
Грабежи российских поездов на вокзале этого города прекратились.
Михаил продолжал свое дальнейшее путешествие, он лежал на верхней полке и прислушивался к перестуку колес.
* в данном рассказе описаны реальные события, прим. автора.
Михаил, молодой менеджер, получал образование в одном из престижных вузов столицы. Он возвращался из университета домой в приподнятом настроении. Вечерний город светился неоновой рекламой магазинов, баров, ресторанов, казино, банков, компаний, алкоголя, сигарет, шоколада, зазывал, хватал за рукав и тянул приобрести эти услуги и товары как торговец с восточного базара. По пути домой Михаил заскочил купить бутылку молдавского. Дома он намеревался отметить окончание выпускных экзаменов и будущую заграничную стажировку в международной компании. Для молодого специалиста это было успешным началом карьеры. Перед его взором уже открывались картины обеспеченной жизни в качестве управляющего крупной компанией. Он представлял себя в кожаном черном кресле директора компании за огромным столом из красного дерева, в просторном, светлом кабинете, из окна которого, покуда доставал взгляд, было безбрежное море огней крупного мегаполиса.
Спустя неделю юный, самоуверенный и решительный выпускник стоял на перроне вокзала возле вагона поезда, который увезет его в новую жизнь. Никогда в жизни он не испытывал такого восторга и в то же время тревоги от предстоящего путешествия как сейчас. Действительно, юноша много раз бывал в многодневных походах по бескрайним просторам страны. Не раз попадал в трудные условия, однако это было на своей земле. Теперь ему предстоит знакомство с чужой страной, с чужими и непонятными для него людьми, о которых он несколько лет назад даже и не думал. Перед ним открывались, по истине, безмерные перспективы.
Михаила удивил комфорт в купе, он не видел ранее, что бы там был собственный умывальник. В юности приходилось даже путешествовать в купе, окно в котором не открывалось, однако это компенсировалось полным отсутствием в нем стекла. И это было даже забавно: на остановках можно было купить ведро вишни или спелых абрикос, не выходя из вагона.
Вчерашний студент ехал с некоторыми своими товарищами по учебе. Купе было на троих. Его сокурсник Артем расположился на противоположной нижней полке, Михаил занял верхнюю полку. Нижняя полка оставалась пока не занятой.
- Добрый вечер! – в дверях купе показался высокий гражданин в очках в тонкой матовой оправе, в длинном сером пальто, в черном костюме, и с небольшим черным чемоданом. На вид ему было лет сорок пять, длинные волосы были тронуты сединой, лицо смуглое с выразительными чертами, пронзительно голубые глаза и выделяющийся на фоне лица ястребиный нос. «Какая яркая личность!» — подумал Михаил. — «Не часто встречаются такие колоритные попутчики». Их новый сосед представился Сан Санычем и занял нижнюю полку.
В дороге молодые люди рассказали своему новому знакомому, что едут на практику в одну западноевропейскую страну. Он восторженно посмотрел на них и сказал, что не ожидал, что уровень родного образования так быстро прогрессирует. Сам он едет на международный симпозиум врачей, по приглашению его давнего знакомого из Франции.
Ночью Михаил прислушивался к размеренному стуку колес, покачивание вагона уводило его мысли далеко в искрящееся детство, когда его отправляли в пионерский лагерь на Черное море, и на ночь детей в поезде привязывали простынями к полкам, что бы они случайно с них не свалились при резких толчках.
Постепенно сон окутал его мысли серым туманом, и его тело провалилось в царство Морфея как легкая рыбацкая лодка в бездонную водную стихию.
Ему снились картинки из детства, дорога к родительскому дому, вдоль которой стоят высокие тополя как атланты, стерегущие покой каких-то древних богов. Грунтовая желтая дорога уходит вдаль и на горизонте белеет россыпь домиков, выжженных на южном солнце. Он продвигается медленно, ему кажется, что он почти стоит на месте, ноги не слушаются его, каждый шаг дается ему с трудом, он удивляется, что прикладывает столь много усилий для движения. Однако молодой человек настойчиво стремится увидеть родительский дом, но чувствует, что его ноги утопают в какой-то вязкой тине, он больше не может сделать ни шагу, трясина его засасывает, и каждое его движение приводит к еще большему погружению в бездну. Он попытался закричать, но горло перехватил спазм, и выходило только какое-то нечленораздельное мычание.
Вдруг вагон резко дернуло, и Михаил проснулся. Майка была влажная. «Что за наваждение!» – подумал он. – «Наверное в купе слишком жарко, надо выйти в коридор, там, надеюсь, будет прохладнее».
Было около пяти утра, небо вдалеке начало светлеть. Розовая полоса восхода украсила еще спящий горизонт и серебряными прядями покрыла далекие ели.
Поезд приближался к границе одной восточноевропейской страны. Там будет двухчасовая остановка, чтобы переставить колеса, поскольку в России колея железнодорожного полотна шире, чем в Европе.
Сан Саныч тоже уже проснулся и как будто ждал Михаила в коридоре. Он ему улыбнулся какой-то загадочной улыбкой и спросил: «Вам тоже не спится?». Вопрос показался Михаилу как приглашение к разговору, и он ответил: «В купе немного жарко. Плохо спится. Подумал, что не мешало бы проветриться».
- День будет сегодня насыщенный на события. Вам выпадет много испытаний, и Вы узнаете нечто новое о себе, – вдруг сообщил его собеседник.
- Почему Вы так считаете? – удивился молодой человек. — Сегодня будет такой же день, как и вчера, будем трястись до вечера, а затем предстоит еще одна ночь в поезде, пока на утро не прибудем на место.
- Вы когда-нибудь замечали, что события во снах ведут к продолжению событий в реальной жизни? – спросил Сан Саныч.
- Да, но какое это может иметь отношение к нашей поездке? – недоумевал Михаил. Он вспомнил ночной сон, и ему стало немного не по себе. «Странно, что он поднял эту тему и вообще к чему он клонит?» — задался вопросом Михаил, но вслух продолжал:
- Если я правильно Вас понял, то это было описано еще у Фрейда в теории о бессознательном. Человеческое сознание постоянно раздваивается между инстинктами и общественными ограничениями, и только во сне сознанием управляют инстинкты. Ты просыпаешься и не можешь сразу понять: тебе снится, что ты бабочка или ты на самом деле есть бабочка?
- Отчасти, это тоже влияет на сознание личности, желает ли она оставаться бабочкой или стать человеком, – определил Сан Саныч.
- Теперь я Вас понял: наивысшим искусством является контроль над своим сознанием во сне, чтобы не проснуться в одно прекрасное утро бабочкой, – догадался Михаил.
- Отлично, молодой человек. Вы схватываете на лету, с Вами есть о чем поговорить, – было видно, что попутчику понравился молодой человек. – Вы, наверное, увлекались психологией личности?
- Я раньше прочитал несколько работ Фрейда и Юнга, однако столь поверхностно, что сейчас не могу отчетливо вспомнить содержание, – ответил юноша.
- Похвально, что Вы самостоятельно решили постичь науку психологию. В мире есть две важные вещи – уметь слушать и уметь понимать людей. Психология как раз дает основы к умению понимать человека, – заметно воодушевился Сан Саныч.
Вдруг состав начал тормозить и вскоре добрался до границы бывшего Советского государства.
Спустя два часа поезд стучал колесами по узкой европейской колее, за окном проплывали аккуратные небольшие домики с черепичными красными крышами, зеленели коротко стриженые лужайки, невысокие заборчики, чистые и хорошо асфальтированные дороги, затем пошли длинные поля, оканчивающиеся на горизонте кусочком леса или небольшой деревушкой. Михаила поразила чистоплотность и бережливость во всех деталях европейского быта. Не лежало вдоль обочин ржавых тракторов и сеялок. Каждый кусочек земли был чем-то засеян и обухожен. Да и как-то не было видно людей, праздно шатающихся на улицах. Ему на секунду показалось, что это все ненастоящее, а какая-то декорация в спектакле под названием «Жизнь». На самом деле сейчас поезд зайдет в туннель, и затем на другом его конце откроется настоящая, с разбитыми дорогами, грязными машинами, мальчишками, ныряющими в зеленом пруду, жизнь.
Однако ни туннеля, ни разбитых машин он не увидел. Так в размышлениях и созерцании прошло время до вечера. Уже смеркалось. Усталый день сдавал свою вахту бодрому вечеру. Поезд прибывал к центральному вокзалу. Пассажиры заторопились к выходу, таща за собой чемоданы и сумки. Выделялись клетчатыми баулами вездесущие челноки с необъятных просторов нашей Родины, они толпились и старались побыстрее пробраться к выходу.
Артем и Сан Саныч сказали, что поскольку поезд продолжит свой путь только через два часа, то они пойдут прогуляться в город. Посмотрят местные достопримечательности. Михаил остался в купе.
Состав постоял несколько минут на вокзале, ничего необычного не происходило. Затем поезд тронулся и покатил в отстойник для подсоединения нескольких других новых вагонов. Михаил сначала подумал, что ошиблись в расписании, поскольку он полагал, что вагоны прицепят на станции, и поезд простоит там два часа. Однако для восточноевропейского города эта была непозволительная роскошь, за два часа через станцию пройдут еще с десяток пассажирских составов.
В отстойнике неприятности начались сразу. Кто-то в вагоне начал кричать. Михаил не мог определить, кто кричит, раздались мужские голоса. Молодой человек выглянул из купе и увидел несколько типов одетых в спортивные костюмы с оружием в руках. Он сразу все понял. Таких ребят хватало у него дома, но в Европе он никак не ожидал их увидеть. Михаил закрыл дверь на щеколду и еще, вдобавок, на цепочку. Выключил свет, лег на верхнюю полку, взял в руки еще не откупоренную бутылку пива и начал ждать. Сердце колотилось ужасно, оно готово было выпрыгнуть из горла, секунды тянулись как часы, время как будто бы остановилось. Он подумал, что если кто-то ворвется в купе, а он один, да еще и с вещами товарищей, то вещи надо защитить от грабителей. Бутылка была сжата в руке, рука готова обрушить ее на голову того, кто первый войдет в купе.
Раздался стук ключа в замке, щелчок и дверь стала открываться. Ан нет, цепочка держит дверь крепко на привязи. Однако возникла щель, через которую кто-то из коридора пытался заглянуть внутрь.
- Открывайте! — начал властно голос. – Иначе мы выломаем дверь!
«Давайте», — подумал Михаил. — «Потом будет доказательство, что действительно были грабители, и я не выдумал это ограбление». Но вслух он это не сказал. Он молчал. В купе была мертвая тишина. Это насторожило разбойника.
- Наверное спит или пьяный! – пробормотал он. Дверь еще несколько раз подергалась и замерла.
Раздались гулкие удаляющиеся шаги по коридору, затем приглушенный разговор. Где-то кричали пассажиры.
Прошло некоторое время. Михаил уже не помнит сколько, секунды и минуты тянулись товарным составом. Дверь так и не открыли.
Затем раздался голос Артема:
- Михаил! Открывай! Это мы, все в порядке!
Михаил снял цепочку, и в двери показался Артем с Сан Санычем, и за ними сразу же вломилось несколько грабителей и уставились на храбреца.
- Мы договорились! Они нас не тронут, – проговорил Артем.
Тут в двери прошмыгнул их старший. Это было видно по толстой пачке долларовых банкнот у него в правой руке и по тому, как он подвинул остальных гангстеров.
- Идите, погуляйте, пока я разберусь здесь, – сказал он.
Главарь был невысокого роста, черноволосый, в спортивном адидасовском синем костюме. Лицо у него было немного смуглое, с чертами выходца с юга. Однако фамилия, как потом узнали, была русская.
- Ты почему не открывал? – спросил он.
- А зачем мне тебе было открывать? – отпарировал Михаил.
- У тебя сколько денег? Покажи декларацию! – потребовал главарь.
- У меня 300 долларов. Это все мои деньги. Показывать тебе ничего не буду, – отчеканил парень.
- Ладно – оставь их себе. Видишь, сколько их у меня, – похвастался бандит. Он помахал огромной пачкой перед выпускником.
Михаил догадался. Было все просто. Бандиты давно договорились с властями. Поезда из России, когда их отправляли в отстойник, подвергались ограблению. Ехали в Европу со всей России, ехали целыми семьями на ПМЖ, продавали квартиры, машины, мебель. Кто-то ехал за иномаркой, кто-то просто в гости или по служебным делам. Грабители требовали под угрозой применения оружия показать таможенную декларацию, в которой необходимо было на выезде из страны указывать сумму вывозимой наличной валюты. Отпираться бесполезно. Не надо было обыскивать и перерывать вещи в поисках денег. Они требовали только ту сумму, которая была в декларации. Все, что было не отмечено в этой бумажке, счастливчики оставляли себе. Можно догадаться, что практически все указывали верные суммы. В итоге им оставляли по десять или двадцать долларов на человека, если они ехали на ПМЖ. Радужные надежды обрести новое счастье в чужой стране для этих людей рушились в одночасье, их ожидала там бедность и нищета.
Бандиты удалились.
Остался шок и боль от мысли, что же будет с ними дальше. Десять минут спустя поезд не спеша подкатил к перрону. Новые пассажиры радостно и деловито стали грузиться в свежеподцепленные вагоны. В вагонах из России назревала истерика. Сан Саныч, Михаил, Артем и несколько активистов, однокурсников Михаила, стали решать, как дальше быть. Разумеется, о дальнейшем путешествии в сытую Европу не могло быть и речи. Как только состав поравнялся с перроном, были закручены блокираторы колес и сорваны все стоп-краны в вагонах. Молчаливым и покорным проводникам было сказано сидеть тихо и не вмешиваться в ситуацию. Через начальника поезда передали ультиматум, что пока не пригласят российского консула на вокзал, поезд не тронется с места. Часть активистов во главе с Сан Санычем дежурила на перроне, другая часть была в вагоне и следила за входными дверями и стоп-кранами. Михаил держал под контролем последнюю дверь последнего вагона. Как потом оказалось, эта дверь окажется роковой в судьбе переговоров.
Несмотря на протесты и требования пассажиров пригласить консула местные власти продолжали настаивать на отправлении международного состава и отказывали пассажирам в помощи. Местная полиция не удосужилась провести оперативные действия по выявлению признаков преступления, не были опрошены потерпевшие и свидетели. Создавалось впечатление, что власти пытались замять инцидент, как будто его и вовсе не было. Более того, через час препирательств на перроне вырос отряд местного спецназа в шлемах, бронежилетах и с дубинками наперевес.
Михаил подумал, что это не похоже на удачный конец дискуссии. Рядом с ним стоял проводник и наблюдал за разворотом событий. Однако развязка долго ждать себя не заставила. Группа активистов вдруг быстро побежала к вагонам. Заскакивая на ступеньки, они стали закрывать двери. Михаил увидел как спецназ начал атаку на вагоны. Одна группа направилась к двери, которую контролировал молодой человек.
- Закрывай быстро! – скомандовал Михаил проводнику. Проводник должен был нажать на рычаг, чтобы дверь закрылась. Однако он на секунду замешкался, и автоматическая дверь не успела полностью захлопнуться. Полицейский всунул дубинку в дверной проем и резко открыл дверь. Михаил увидел, что несколько человек ворвались в вагон, но не отступил, попытался сдержать их натиск. Молодой человек бил ногами и руками, бой из тамбура перешел в коридор, в узком пространстве полицейские не могли нападать все сразу, и поэтому они продвигались друг за другом, тесня и напирая, они размахивали дубинками и пытались достать юношу. Силы были неравны, Михаил не мог долго противостоять один против вооруженных полицейских, через несколько секунд ожесточенной схватки ему рассекли левую бровь. Кровь хлынула на лицо, глаза залило липкой теплой жидкостью. Смотреть было трудно. Его сразу скрутили несколько мужчин и выволокли на перрон.
Там уже выстроили пассажиров злополучного поезда. Они стояли напуганные, загнанные и с ужасом глядели на происходящее. Казалось, что это происходит не на самом деле, это сон, нужно только ущипнуть себя, и ты мирно проснешься в своем купе и ощутишь мерное покачивание вагона и перестук колес.
Однако к разочарованию сон был реальностью, а реальность походила на сон. Полицейские продолжали выволакивать сопротивляющихся пассажиров из поезда, не разбирая, где женщина, а где мужчина, особо сопротивляющихся волокли за волосы. Перед рукой власти были все равны, не было различия по половой принадлежности.
Молодой человек производил ужасающее и, наверное, воспитательное впечатление на остальных пассажиров. Со скованными наручниками руками и с залитым кровью лицом он стоял рядом с остальными пассажирами как безмолвный урок этим непонятливым русским. Начальник отряда спецназа объяснил несчастным людям, что если они не сядут в вагоны и не прекратят свои попытки задерживать международный состав, то они будут выглядеть также как этот стоящий рядом молодой человек.
Его вид, видимо, произвел на них соответствующее впечатление, которое так сильно добивались местные власти, и состав вскоре отправился дальше, но уже без Михаила.
Неприветливая врачиха неопределенного возраста нехотя продезинфицировала рану, положила бинт и залепила пластырем. Затем Михаил оказался в полицейском участке, где к своему удивлению встретил Сан Саныча, который также был доставлен туда в наручниках.
- И ты здесь? – неподдельно удивился Сан Саныч. – Вот это встреча!
- Сан Саныч, как Вы здесь оказались? – в свою очередь удивился молодой человек.
- У меня вышла интересная история. Когда начался штурм, я заперся в купе. Они не могли открыть дверь, так как мешала цепочка, а я лег на пол в купе, руками уперся в противоположную от входа стенку, где стоит умывальник, а ногами подпирал дверь. Они пустили слезоточивый газ, и я отключился. Так они меня и вытащили. Теперь мы опять вместе, – радостно сказал второй путешественник.
Полицейские составили протокол и затем посадили бедолаг в машину и куда-то повезли. Михаилу стало первый раз за все время по-настоящему страшно: «Куда они нас везут, может в тюрьму, а может упрячут так, что потом вообще никто не найдет, что бы замять скандал?» Его била мелкая дрожь.
Затем он увидел высокое бетонное здание и по характеру строения и систем безопасности понял, что эта тюрьма. Машина въехала во внутренний двор, и пленники вышли из машины. Их руки были сразу же скованны наручниками, причем с особой жестокостью, правая рука Михаила была скованна с правой рукой Сан Саныча, и каждый шаг отдавался болью в запястье.
Коридоры учреждения были длинные и мрачные. В одном из переходов их встретил охранник, подошел к Михаилу и врезал ему по лицу кулаком.
– Ух, русский бандит! – заключил охранник.
Из брови опять хлестнула кровь. Мужчина дал вконец обескураженному таким приемом парню тряпку, вытереть с пола кровь.
Затем их поместили в общую с другими заключенными камеру, предварительно отобрав ремни, шнурки, наличные деньги и документы.
Камера была просторная, без окон. На деревянном возвышении спали два заключенных. Путешественники легли на голые доски настила и закрыли глаза. Вскоре в камере выключили свет. Наступила непроглядная темнота. Михаил подумал, что это может быть конец: «Кто знает, зэки могут ночью зарезать спящих».
«Ну и день выдался сегодня! А Сан Саныч был прав, что предстоит много испытаний, откуда он это знал? Неужели увидел это во сне?» — удивился юноша.
Сон обрушился на молодого человека бетонной стеной и придавил его, не оставив сознанию хоть малейшего шанса на выживание.
… Перед взором расстилались желтые поля, засеянные ячменем. Почерневшие от солнца и жары крестьяне стальными серпами срезали редкие колосья. «В этом году урожай не задался. Все попалило солнцем. Дождей не было уже два месяца», — думал про себя старик. – «Герцог требует податей как и в предыдущем году, но мы соберем от силы только половину урожая. Если мы ему отдадим все, что он хочет, то у нас ничего не останется на жизнь, мы не сможем дотянуть до следующего года. Я послал двух наших людей из деревни к герцогу, чтобы они просили его снизить подати, но он слушать их не пожелал. Выпорол их так, что один скончался в дороге, а другой еле дотащил ноги до деревни».
- Отец наш, — вдруг нарушил его грустные раздумья подошедший к нему крестьянин, — ты наставник и заступник наш, помоги нам в нашей беде, что делать теперь нам? Герцог передал с нашим братом, что если мы не соберем через два дня положенного количества зерна, то он обратит нас в пепел.
Старец задумался. Он управлял этой деревней много лет, однако такой засухи еще не было на его веку.
- Я вот что тебе скажу, сын мой, — старейшина поднял светлые глаза под седыми бровями на крестьянина. – Если мы отдадим герцогу то, что он требует, а это почти весь наш урожай, то мы останемся без пищи и не сможем прокормить наши семьи и наших детей. Мы просто не доживем до следующего года.
- Но у нас нет выбора! – возразил бедный крестьянин.
- Выбор есть всегда, – не согласился старец. – Взгляни, к примеру, на насекомых. Хочешь ли ты быть все время гусеницей, ползать по земле, жевать листья, и быть съеденной воробьем, или стать бабочкой, взвиться в вышину голубого неба, смотреть сверху на колыхание травы и цветущее поле. Чувствовать всем телом ароматы цветов и растворяться в теплых лучах солнца. Даже насекомые могут сделать выбор, — а мы люди! Я встречу вассалов герцога и буду просить их о милости уменьшить непосильный груз.
Настал день платежа. Старец стоял на дороге, изрытой копытами коней и деревянными колесами повозок. Сухой ветер дул с гор, поднимая облачка пыли и мелкого песка и неся их в лицо. Глаза у старика слезились. Он опирался на длинный деревянный посох. За его спиной была деревня. Несколько небольших глиняных домиков с соломенными крышами. Он увидел, что на горизонте показались всадники. Они быстро приближались. Вот уже можно различить первого на черном коне в черных латах. Это был «Черный рыцарь», преданный пес старого герцога. «Ничего хорошего эта встреча не предвещает», – подумал старик.
Рыцарь подъехал к одинокому старцу. За ним подоспели другие конники. Темные латы наездников давали тусклые отблески на полуденном солнце.
- Вы приготовили зерно? – грозно спросил вассал.
- Прошу вашу милость взять с нас половину того, что причитается, – начал старейшина. – Из-за засухи наш урожай пропал, и мы собрали в два раза меньше зерна. Если мы вам его отдадим, то нам нечего будет есть, и мы умрем с голоду.
- Вы сейчас все умрете, если не отдадите всего, – грозно закричал всадник и поднял меч.
- Остановитесь! Заклинаю вас ради всех святых! – вскричал старик и поднял посох. Его седые длинные волосы развивались на ветру, лицо пылало огнем, ясные глаза горели решительностью.
Безжалостная сталь сверкнула на солнце. Раздался отвратительный звук разрубаемой плоти.
«Почему стало так легко?» – подумал старец. Его тело стало легче воздуха, практически невесомым. Груз болезней и тяжесть лет остались там, на земле. Дорога плавно уходила вниз. Дым горящей соломы клубами заслонял солнце. Конское ржание и крики людей меркли и растворялись вдали.
Старика удивила новая способность видеть все вокруг на 360 градусов. Он взглянул на трепетание крыльев у него на спине, легкие белые с черной каймой. Они быстро двигались и несли его все выше над теплыми длинными полями, пологими холмами в желто-красных одеждах, в голубую высь, где только яркое солнце является полноправной госпожой этого мира…
Вдруг, как оглушенный звоном, Михаил внезапно проснулся, резко сел и жадно стал хватать воздух ртом, как будто юноша вынырнул на поверхность из морской глубины. Он сначала не понял, где находится, было еще темно, и нельзя понять, утро уже или еще ночь.
- Сан Саныч, — начал он толкать своего ставшего уже родным знакомого, – я был бабочкой! Я думал, что уже не вернусь обратно. Но ведь я реален, ведь это правда, Сан Саныч? Я ведь сейчас человек!?
- Да успокойся, мой мальчик, это реальность, и мы ЛЮДИ! – мужчина посмотрел на него и отечески похлопал по плечу.
В углу зашевелились темной массой и забурчали спросонья соседи.
Товарищи Михаила по приезду на место сразу же связались с ректором университета. Ректор обратился в российское правительство, которое незамедлительно дало распоряжение консулу России в той стране срочно урегулировать данный инцидент. Путешественников выпустили из тюрьмы на следующий день после формального заседания административного суда, который их оправдал.
Грабежи российских поездов на вокзале этого города прекратились.
Михаил продолжал свое дальнейшее путешествие, он лежал на верхней полке и прислушивался к перестуку колес.
* в данном рассказе описаны реальные события, прим. автора.
Комментариев нет:
Отправить комментарий