ДВОРИК ДЕТСТВА
Двухэтажные сталинские кирпичные дома, построенные в Казахских степях для целинников, и во дворах длинные сараи для хранения ненужных вещей. Палящее солнце и ватага босоногих сорванцов, вооруженных рогатками, пугачами – самопалами из медных трубок, заряжаемых спичечной серой, шпагами из калёной проволоки, саблями из штакетника. Рыцари всех времен и народов стрелялись, сражались до синяков и кровоподтеков. А если дрались, то до первой крови. Разбитый нос и ты проигравший. Почти в каждом сарае свои голубятни, с настилом из досок, прикрученным проволокой, где обитали голуби и по доске в дырку под крышей вылетали на волю. Лохматые, чубатые, вертуны, игруны воркующие красавцы были гордостью мальчишки, носившего звание пацан.
Пацаны селились «мафиозными» кланами в разных районах городка и вместе их сводила, как соперников лишь какая-нибудь полуспортивная игра или кулачные, а иногда и с велосипедными цепями, бои на пустыре в предгорье «Симулянтской горы», где и выяснялось, чей район круче.
Гора носила такое унизительное название из-за пацанов — симулянтов, сбегавших туда с уроков. Они проводили время в интеллектуальных играх: «чижик»- летающий огрызок палки, «лянга» – кусок лохматой шкуры со свинцовой пуговицей, которой выбивали всевозможные фигуры – «люры», «пары», «виси», жонглируя ногой, как профи – футболисты, а так же «альчики» из коленной бараньей косточки, имеющей четыре разные стороны с романтическими названиями — «чика – пука — айкур – тава». Особо богатые игроки играли с монетами в орлянку или пристенок у плоской стены скалы.
Параллельно пацанам независимо друг от друга в городке существовали еще две группы существ – девочки и очень, но не всегда влиятельная группа родителей первых двух. И вместе они сходились лишь вечерами на своих клановых территориях. Пацаны возвращались с походов по сбору урожая чужих садов, от «Симулянтской горы», а так же охоты по отстрелу из рогаток и разорению птичьих гнезд из рощицы, посаженной их родителями. Девочки приходили из школы, а родители с работы. И двор наполнялся гулом, криками, плачем, звонким хохотом.
Если кто-то из пацанов выходил на улицу с куском хлеба, политым чаем и посыпанным сахаром, то к нему подлетал первый заметивший и кричал: — «Сорок восемь — половину просим!», тогда приходилось делиться. Но если успеешь крикнуть: «Сорок один – ем один!», то ел в гордом одиночестве прожигаемый завистливыми взглядами окружающих.
Голубятники, завидев в небе пролетающего голубя из чужого района, поднимали пронзительным свистом в воздух своих голубей и чужак, по голубиной глупости присоединялся к стае и вместе с ней опускался на крышу, и оставался ночевать в гостеприимном сарае. Пацаны выдергивали у него три летных пера, чтобы он никуда не смог улететь, и пока они отрастали, голубь привязывался к новой стае и оставался насовсем.
В одном из домов района, носившего, как и улица, название «Советский» жила не вполне благополучная семья Витьки Храмова. Его старший брат — «Колька – криворот», получивший эту кличку из-за ножевого пореза лица, часть своей романтической жизни провел за решеткой. Он вечерами собирал вокруг себя кучку пацанов, подлавливал пьяно – шатающихся родителей чужого района, и под видом благородного поступка — проводов «Гайдаровскими тимуровцами» до дома, в процессе очищал их карманы. За помощь в таком деликатном деле пацаны на следующий день угощались «Колькой – криворотом» палочками шашлыка по двадцать пять копеек, которые на базаре искусно готовил дядя Боря – узбек — шашлычник.
Другие более целеустремлённые пацаны — октябрята – пионеры, играли вечерами в казаки – разбойники, догонялки, прятки, допуская в свои игры даже девочек.
Долговязый худющий Оська, со своим другом Мусой – крепышом – симпатягой были первыми из Советско-районных пацанов раненных ранней стрелой Амура. И чисто пацановские игры без участия девочек им были не интересны. А во всем была виновата заезжая девчонка из Ленинграда Нинка, гостившая некоторое время у своих родных. Веселая юморная заводила, участвовавшая во всех пацановских играх, лихо ловившая летящий «чижик», занимавшаяся в Ленинграде в школе фехтования, насмерть покорила всех владением импровизированной шпагой – проволокой, отражая и закалывая несколько пацанов нападавших одновременно. Перед самым отъездом в Ленинград, она с кучкой пацанов — сверстников, забралась в темный от вечерней мглы чердак дома. Рассказывала там разные страшные истории и, видя, как бледнеют лица пацанов освещенные ранней луной, заглянувшей в чердачное окно, звонко засмеялась и спросила загрустившую задумчивую команду:
- Мальчики, а кто хочет меня поцеловать?
Хотелось всем, но смелыми оказались лишь Оська и Муса, коснувшиеся губами её щеки.
Нинка уехала, а стрелы малолетки — Амура остались в сердцах пацанов. И родители, обитавшие в этом мире рядом, были поражены – пацаны начали мыть руки перед едой и, выходя на улицу глядеть на себя в зеркало. А Оська с Мусой вдруг обратили внимание на пигалицу Машку, которую они раньше даже не принимали в свои игры. А тут им бросилось в глаза, что у Машки огромные синие глаза и густые золотые волнистые волосы. Машка не заплетала волосы в косы и поэтому дернуть за косу, выразить ей симпатию, поводов не было. Тогда однажды Оська подошел к Машке и предложил жестами поиграть с ними в прятки. Девочка от неожиданности вспыхнула красным маком и стала такой радостно – красивой, что Оська ощутил себя нелепым Буратино рядом с прелестной Мальвиной. Он даже не заметил ревнивого взгляда своего дружка Мусы, который то — же положил свой младо донжуанский взгляд на вдруг расцветающего «гадкого утенка».
Но основная масса пацанов и девчонок, ранее благосклонно принятых в пацановскую команду недоумевали:
- Она же глухонемая, как с ней можно играть?
Муса сказал:
- Она тоже человек! – и все поняли и приняли новую подругу.
Но первая, же игра в «прятки» стала поводом веселья дружной компании. Выбирая, кто будет «куличить», то есть стоять у стенки дома с закрытыми глазами, считать до десяти и идти искать спрятавшихся досталось Машке, потому что в считалке: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана: — Буду резать, буду бить, с кем останешься дружить, говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей», — первая рука выпала на кого-то из старой компании и «круговая порука» оставила Машку без пары, и она «куличила». Найдя спрятавшегося, Машка должна была первой добежать и «застукать» его раньше, чем тот сам добежит и дотронется до стены, и тогда «куличить» должен был последний застуканный. Но дружная компания, издеваясь над Машкой подло предупреждала друг друга, пользуясь тем, что девочка глухая. Машка, впервые участвовавшая в таком грандиозном мероприятии, как дворовая игра, провожала каждого пропущенного игрока изумленным и растерянным хлопаньем длинных пушистых ресниц. В больших синих глазах уже появились маленькие лужицы, которые начали сливаться в мини озерко, и первая слеза покатилась по горящей обидой щеке.
Обида и боль своей никчёмности душила горло Машки, она готова была расплакаться. Но тут она заметила, что еще два пацана где-то спрятаны и у нее есть еще шанс отыграться. Не было видно Мусы и Оськи. Вдруг она увидела обоих выглянувших из чердака дома. Восторга Машки не было предела. Она подбежала к стене и «застукала» обоих. Машка показывала пальцем на чердачное окно, чтобы всем было понятно, кого она «застукала» и кому нынче «куличить». Она прыгала, хлопала в ладоши, издавала глухие звуки восторга, пытаясь радостно кричать.
Муса и Оська спустились во двор и были встречены недоумёнными взглядами своей компании, как сказал бы учитель литературы: — «Финал достойный Гоголевского «Ревизора» в исполнении театра юного зрителя». А Машка посмотрела на ребят и вдруг заметила, что никто не разделяет ее восторга. Улыбка медленно покинула свое отражение в её глазах-озерках, и переполненная влага через край опять покатилась по щекам. Машка поняла, что ребята играли с ней в поддавки. Но к девочке подошел Оська и так здорово улыбнулся и погладил по голове, а Муса из карманов своих черных бридж достал горсть семечек и вложил в ее ладонь, что Машке тут, же расхотелось плакать.
Первые звезды, ярко засветившие в такой манящей высоте, запросто заставляли верить, что день только начинается. Но в это самое интересное время, живущие в параллельном мире ничего не понимающие существа — родители, вдруг вспоминали о маленьких человечках пацанах и девчонках, высовывались из окон своих квартир и начинали кричать хоть без рупора, но оглушая всю дворовую округу:
- Мишка, домой!
- Вова, домой!
- Оля, домой! …
А в опустевший двор с небес спускались звезды. Они заглядывали в темные окна, а потом залезали в открытые форточки и забирали души спящих пацанов и девчонок полетать над Землей, над разными странами.
- Я вчера во сне летал над Землей, — рассказывал потом Оська Мусе.
- Мы с Машкой видели тебя, мы пролетали чуть выше, — отвечал Муса.
Двухэтажные сталинские кирпичные дома, построенные в Казахских степях для целинников, и во дворах длинные сараи для хранения ненужных вещей. Палящее солнце и ватага босоногих сорванцов, вооруженных рогатками, пугачами – самопалами из медных трубок, заряжаемых спичечной серой, шпагами из калёной проволоки, саблями из штакетника. Рыцари всех времен и народов стрелялись, сражались до синяков и кровоподтеков. А если дрались, то до первой крови. Разбитый нос и ты проигравший. Почти в каждом сарае свои голубятни, с настилом из досок, прикрученным проволокой, где обитали голуби и по доске в дырку под крышей вылетали на волю. Лохматые, чубатые, вертуны, игруны воркующие красавцы были гордостью мальчишки, носившего звание пацан.
Пацаны селились «мафиозными» кланами в разных районах городка и вместе их сводила, как соперников лишь какая-нибудь полуспортивная игра или кулачные, а иногда и с велосипедными цепями, бои на пустыре в предгорье «Симулянтской горы», где и выяснялось, чей район круче.
Гора носила такое унизительное название из-за пацанов — симулянтов, сбегавших туда с уроков. Они проводили время в интеллектуальных играх: «чижик»- летающий огрызок палки, «лянга» – кусок лохматой шкуры со свинцовой пуговицей, которой выбивали всевозможные фигуры – «люры», «пары», «виси», жонглируя ногой, как профи – футболисты, а так же «альчики» из коленной бараньей косточки, имеющей четыре разные стороны с романтическими названиями — «чика – пука — айкур – тава». Особо богатые игроки играли с монетами в орлянку или пристенок у плоской стены скалы.
Параллельно пацанам независимо друг от друга в городке существовали еще две группы существ – девочки и очень, но не всегда влиятельная группа родителей первых двух. И вместе они сходились лишь вечерами на своих клановых территориях. Пацаны возвращались с походов по сбору урожая чужих садов, от «Симулянтской горы», а так же охоты по отстрелу из рогаток и разорению птичьих гнезд из рощицы, посаженной их родителями. Девочки приходили из школы, а родители с работы. И двор наполнялся гулом, криками, плачем, звонким хохотом.
Если кто-то из пацанов выходил на улицу с куском хлеба, политым чаем и посыпанным сахаром, то к нему подлетал первый заметивший и кричал: — «Сорок восемь — половину просим!», тогда приходилось делиться. Но если успеешь крикнуть: «Сорок один – ем один!», то ел в гордом одиночестве прожигаемый завистливыми взглядами окружающих.
Голубятники, завидев в небе пролетающего голубя из чужого района, поднимали пронзительным свистом в воздух своих голубей и чужак, по голубиной глупости присоединялся к стае и вместе с ней опускался на крышу, и оставался ночевать в гостеприимном сарае. Пацаны выдергивали у него три летных пера, чтобы он никуда не смог улететь, и пока они отрастали, голубь привязывался к новой стае и оставался насовсем.
В одном из домов района, носившего, как и улица, название «Советский» жила не вполне благополучная семья Витьки Храмова. Его старший брат — «Колька – криворот», получивший эту кличку из-за ножевого пореза лица, часть своей романтической жизни провел за решеткой. Он вечерами собирал вокруг себя кучку пацанов, подлавливал пьяно – шатающихся родителей чужого района, и под видом благородного поступка — проводов «Гайдаровскими тимуровцами» до дома, в процессе очищал их карманы. За помощь в таком деликатном деле пацаны на следующий день угощались «Колькой – криворотом» палочками шашлыка по двадцать пять копеек, которые на базаре искусно готовил дядя Боря – узбек — шашлычник.
Другие более целеустремлённые пацаны — октябрята – пионеры, играли вечерами в казаки – разбойники, догонялки, прятки, допуская в свои игры даже девочек.
Долговязый худющий Оська, со своим другом Мусой – крепышом – симпатягой были первыми из Советско-районных пацанов раненных ранней стрелой Амура. И чисто пацановские игры без участия девочек им были не интересны. А во всем была виновата заезжая девчонка из Ленинграда Нинка, гостившая некоторое время у своих родных. Веселая юморная заводила, участвовавшая во всех пацановских играх, лихо ловившая летящий «чижик», занимавшаяся в Ленинграде в школе фехтования, насмерть покорила всех владением импровизированной шпагой – проволокой, отражая и закалывая несколько пацанов нападавших одновременно. Перед самым отъездом в Ленинград, она с кучкой пацанов — сверстников, забралась в темный от вечерней мглы чердак дома. Рассказывала там разные страшные истории и, видя, как бледнеют лица пацанов освещенные ранней луной, заглянувшей в чердачное окно, звонко засмеялась и спросила загрустившую задумчивую команду:
- Мальчики, а кто хочет меня поцеловать?
Хотелось всем, но смелыми оказались лишь Оська и Муса, коснувшиеся губами её щеки.
Нинка уехала, а стрелы малолетки — Амура остались в сердцах пацанов. И родители, обитавшие в этом мире рядом, были поражены – пацаны начали мыть руки перед едой и, выходя на улицу глядеть на себя в зеркало. А Оська с Мусой вдруг обратили внимание на пигалицу Машку, которую они раньше даже не принимали в свои игры. А тут им бросилось в глаза, что у Машки огромные синие глаза и густые золотые волнистые волосы. Машка не заплетала волосы в косы и поэтому дернуть за косу, выразить ей симпатию, поводов не было. Тогда однажды Оська подошел к Машке и предложил жестами поиграть с ними в прятки. Девочка от неожиданности вспыхнула красным маком и стала такой радостно – красивой, что Оська ощутил себя нелепым Буратино рядом с прелестной Мальвиной. Он даже не заметил ревнивого взгляда своего дружка Мусы, который то — же положил свой младо донжуанский взгляд на вдруг расцветающего «гадкого утенка».
Но основная масса пацанов и девчонок, ранее благосклонно принятых в пацановскую команду недоумевали:
- Она же глухонемая, как с ней можно играть?
Муса сказал:
- Она тоже человек! – и все поняли и приняли новую подругу.
Но первая, же игра в «прятки» стала поводом веселья дружной компании. Выбирая, кто будет «куличить», то есть стоять у стенки дома с закрытыми глазами, считать до десяти и идти искать спрятавшихся досталось Машке, потому что в считалке: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана: — Буду резать, буду бить, с кем останешься дружить, говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей», — первая рука выпала на кого-то из старой компании и «круговая порука» оставила Машку без пары, и она «куличила». Найдя спрятавшегося, Машка должна была первой добежать и «застукать» его раньше, чем тот сам добежит и дотронется до стены, и тогда «куличить» должен был последний застуканный. Но дружная компания, издеваясь над Машкой подло предупреждала друг друга, пользуясь тем, что девочка глухая. Машка, впервые участвовавшая в таком грандиозном мероприятии, как дворовая игра, провожала каждого пропущенного игрока изумленным и растерянным хлопаньем длинных пушистых ресниц. В больших синих глазах уже появились маленькие лужицы, которые начали сливаться в мини озерко, и первая слеза покатилась по горящей обидой щеке.
Обида и боль своей никчёмности душила горло Машки, она готова была расплакаться. Но тут она заметила, что еще два пацана где-то спрятаны и у нее есть еще шанс отыграться. Не было видно Мусы и Оськи. Вдруг она увидела обоих выглянувших из чердака дома. Восторга Машки не было предела. Она подбежала к стене и «застукала» обоих. Машка показывала пальцем на чердачное окно, чтобы всем было понятно, кого она «застукала» и кому нынче «куличить». Она прыгала, хлопала в ладоши, издавала глухие звуки восторга, пытаясь радостно кричать.
Муса и Оська спустились во двор и были встречены недоумёнными взглядами своей компании, как сказал бы учитель литературы: — «Финал достойный Гоголевского «Ревизора» в исполнении театра юного зрителя». А Машка посмотрела на ребят и вдруг заметила, что никто не разделяет ее восторга. Улыбка медленно покинула свое отражение в её глазах-озерках, и переполненная влага через край опять покатилась по щекам. Машка поняла, что ребята играли с ней в поддавки. Но к девочке подошел Оська и так здорово улыбнулся и погладил по голове, а Муса из карманов своих черных бридж достал горсть семечек и вложил в ее ладонь, что Машке тут, же расхотелось плакать.
Первые звезды, ярко засветившие в такой манящей высоте, запросто заставляли верить, что день только начинается. Но в это самое интересное время, живущие в параллельном мире ничего не понимающие существа — родители, вдруг вспоминали о маленьких человечках пацанах и девчонках, высовывались из окон своих квартир и начинали кричать хоть без рупора, но оглушая всю дворовую округу:
- Мишка, домой!
- Вова, домой!
- Оля, домой! …
А в опустевший двор с небес спускались звезды. Они заглядывали в темные окна, а потом залезали в открытые форточки и забирали души спящих пацанов и девчонок полетать над Землей, над разными странами.
- Я вчера во сне летал над Землей, — рассказывал потом Оська Мусе.
- Мы с Машкой видели тебя, мы пролетали чуть выше, — отвечал Муса.
Комментариев нет:
Отправить комментарий