Сестра позвонила в десять утра. Вообще, это у нас не принято, потому что обе мы - совы. Так что раз Милка звонит раньше одиннадцати, значит, точно что-то случилось. Голос у неё был просто загробный: "Люб, она, кажется, беременна..." Сон, конечно, как рукой сняло. Альке через месяц только семнадцать исполнится. Она единственная Милкина дочь от первого брака и соответственно единственная моя племянница.
Девушка выдающаяся. Рост, вес и размер отвечают стандартам ведущих кутюрье мира. И с головой всё в порядке. По крайней мере, до сих пор мы в этом не сомневались. Знали, конечно, о неком бой-френде с редкой фамилией Орджоникидзе, но к нему дочь ночевать Милка категорически не пускала, а в дневное время полагалась как раз на Алькину голову. Полагаться, видимо, не надо было, но свою ведь не приставишь!
- Подожди, не психуй раньше времени, - сказала я, - может, ещё рассосётся!
- Как же, рассосётся, - заплакала Милка, - уже две недели ничего нет, а она только сегодня сообщила. И так невинно, типа - наверное, мамочка, мне какой-нибудь укол надо сделать!
- Ага, укол, - заорала я, - а ещё горчичники поставить и капли в нос закапать!
Я б её убила, конечно. Больно сильно продвинутая. Всё знает, везде побывала. Правда, мой не лучше. Тоже шестнадцать, тоже весь из себя и тоже чувствовать спешит.
Пошутить на тему, что Милка - будущая тёща, а я, как это ни прискорбно, в перспективе "любимая" свекровь, даже приятно, но когда вопрос встаёт ребром - мороз по коже. Маленькие ведь ещё. Только драться между собой перестали.
- Любочка, ну не аборт же ей делать, - рыдала Милка, - Орджоникидзе жениться готов...
- А семью содержать он готов?! Революционер хренов! - взорвалась я, - Ему самому семнадцать только исполнилось! Ладно, дай я хоть встану, умоюсь и кофе сварю, а то я что-то вообще ничего не соображаю.
Я варила кофе и представляла себе тройню. Ну а вдруг? У Милки двухкомнатная квартира: одна комната очень маленькая, а другая - ещё меньше. Новый муж - учитель философии в гимназии с гуманитарным уклоном, к которому она сбежала, в чём была, во имя большой и чистой любви. Первый муж, Алик, этого порыва так и не понял, потому что, по его мнению, она с ним как сыр в масле каталась: золото, бриллианты, шмотки, заграница ежемесячно, ужины ресторанах - ежедневно. На самом деле не так уж мало. Тем более что иначе как "лапуля" он её не
© 2008 Jupiterimages называл, чем демонстрировал если не любовь, то, по крайней мере, безграничную привязанность.
Но она почему-то чахла, плакала без видимых причин, пила антидепрессанты и не звонила друзьям. Пока случайно не встретила своего Веню на выставке в Манеже. "Ах, вернисаж, ах, вернисаж..."
Через месяц она резко похорошела, лето пролетело в любовном угаре, а в сентябре расстаться с ним уже было выше её сил. Всё, что она взяла из старой квартиры, - это документы и, конечно, Альку.
Алька Веню тоже полюбила неземной любовью и до сегодняшнего дня уверяла, что ни за что не повторит маминых ошибок, замуж рано не выйдет, а постарается дождаться того, кого надо, пусть даже и встретит его в конце жизни. И вот теперь этот, который хорошо, что не Берия, трое орущих младенцев, и все в Венькиной малогабаритке!
Кофе мой, конечно, убежал. Я снова поставила турку на газ, и снова зазвонил телефон.
- Ну и что, - продолжила свою мысль Милка, - пусть женятся и рожают. Мне спокойнее. Не будет шляться неизвестно где, СПИД не подхватит! Опять же мне не придётся до ночи её с балкона высматривать, и она, хочешь - не хочешь, ответственнее станет, не сможет уже только о себе думать.
- Кошмар! - сказала я, - Ну о чем ты говоришь?! Какой СПИД, какой балкон? Какие дети у детей? Ну что ты несёшь?!
- Хорошо, а что ты предлагаешь, какие у тебя варианты?
Прижав трубку плечом к уху, я, наконец, налила себе кофе и села. Ситуация без вариантов, конечно.
А если бы с Денисом такое? Вот что делать?! Он, конечно, не девочка, но, если девочка от него родит, это дела не меняет. Ужас! Правда, он у меня умный мальчик. Честный, порядочный, ответственный. Господи, но ведь таких и женят! И дурят!
Я нервно закурила и закружила по кухне в поисках пепельницы. А в конце-то концов! Всё, что ни делается, всё к лучшему. Летом на даче буду с маленьким возиться. Я маленьких обожаю, просто дрожу, когда эти сморщенные пяточки вижу. Я, если б не развелась, пятерых бы родила и не заметила.
Милка дотерпела до двух и буквально наехала:
- А я тебе говорю: когда девка пересидит, это ещё хуже! Организм у молодых крепче, они всё легче переносят. И комплекса не будет, что замуж не берут! Ты подумала, как ей с таким комплексом жить? Знаешь, как это ужасно?!
Я не знала. Впрочем, Милка тем более. Она у нас красавица, всегда нарасхват была. За мной очередь, конечно, не стояла, но вниманием тоже вроде не была обделена - я, как говорится, на любителя, почти одно лицо с Лайзой Минелли.
- И знаешь, что я тебе скажу, - зашлась Милка, - из неё прекрасная мать получится, пре-крас-на-я!
Она что-то пыталась мне доказать ещё минут сорок, а я пока молча чистила овощи для борща и жарила котлеты. Сынуле же не объяснишь, что есть нечего, потому что Алька забеременела.
- Чем ты там гремишь постоянно? - возмутилась Милка.
- Кастрюлями, я обед готовлю.
- А твой сегодня после школы разве придёт?
Господи, у меня с её проблемами всё из головы выскочило. Сегодня у Дениса после уроков капустник и дискотека в честь Дня гимназии. И чего я завелась с этим обедом!
Милка звонила с завидной регулярностью, ежечасно. В восемь она уже была абсолютно убеждена в том, что незапланированная беременность - это просто выигрыш в лотерею.
© 2008 Jupiterimages
- Да, - заметила я скептически, - на поле чудес в стране дураков.
Она обиделась, нет, ну вы себе это представляете?!
- Если, - говорит, - тебя раздражает, что у Альки всё так замечательно складывается, я, - говорит, - могу с тобой это не обсуждать!
А что со мной обсуждать, когда тут обсуждать нечего! Я уже согласна. Что я, камикадзе, что ли? Денис, конечно, обалдеет, но тоже возражать не станет. То есть, мы - за! А она, видите ли, в обиду вошла, ну и бог с ней, хоть звонить до завтра перестанет!
Но не тут-то было, это я размечталась. В десять она извинилась за грубость и стала развивать свою мысль дальше.
- И молодой бабушкой быть хорошо - не так устаёшь. Лишь бы на улице не спрашивали: "Это ваш внук?" - такого я не переживу!
- Да ладно тебе, - возразила я, - главное, чтоб не спрашивали: "Это ваш правнук?"
- Ты смерти моей хочешь?! - завопила Милка. - Издеваешься?! Погоди, ещё в ногах валяться будешь, просить хоть на денёк тебе Сашеньку дать!
- Какого Сашеньку, Мила!
- Какого-какого! Золотого! Сыночка моей дочки! Представляешь, что за ребёнок у них получится?! Восторг! Я и мечтать о таком не могла! Особенно, когда с Аликом жила, - и она начала хохотать.
Алик, конечно, красавцем никогда не был, но действительно, до смешного доходит.
Впрочем, мне было не до смеха. Я уже начала волноваться. Я всегда начинаю волноваться, когда Денис больше, чем на полчаса задерживается. И если на часах одиннадцать, а он обещал прийти в десять, я зависаю в оконном проёме, несмотря на температуру ниже нуля. Правда, он обычно звонит и предупреждает, что не успевает вовремя, но у меня же телефон был занят постоянно!
Наконец около двенадцати снова раздался звонок. Я схватила трубку. Алька.
- Вы где? - говорю я сдержанно, ледяным голосом.
- А что, Дениса нет дома?
Как-то подозрительно осторожно она спрашивает! И потом, они же вместе на дискотеке были! В одном же классе! Что она мне голову морочит?!
- Аля, что случилось, где ты, где он, в чём дело, в конце концов?! - за тоном своим я уже не следила, не до этого.
В общем, подарочек меня ждал тот ещё. Всю их компанию забрали в милицию, они, видите ли, в каком-то неизвестном подъезде пели под гитару. (Если все поют так же, как Денис, я лично понимаю тех, кто милицию вызвал.) В результате девчонок пожалели и отпустили, а эти охламоны сидят в камере предварительного заключения.
- Матери не говори пока ничего, мамаша! - крикнула я Альке, бросила, не выключая, издающую занудные короткие гудки трубку, чтоб никто не смог дозвониться, и помчалась в милицию.
© 2008 Jupiterimages
Встретили меня там соответственно событию.
- Будем на наркологическую экспертизу посылать, - через губу процедил старший лейтенант, не обращая внимания на мои жалкие попытки произвести на него хорошее впечатление. - У меня эти отморозки уже во где сидят!
- Да что вы такое говорите-то! – буквально заголосила я. - Они все из приличных семей, интеллигентные мальчики...
- Интеллигентные?! - взревел милиционер. – Да вы глаза-то раскройте!
Лучше бы я не раскрывала... Ко мне вывели Дениса. Боже мой, мы совсем не знаем своих детей! Это же надо было видеть!
Залаченные волосы красного цвета, как проволока, торчат в разные стороны, на лбу и на колене по бандане, все пальцы в страшных металлических перстнях из киоска в подземном переходе, якорная цепь на шее и страшенный балахон с каким-то синим рылом на груди! А руки, клянусь, все в татуировке.
Если я не рухнула в обморок, то только потому, что мне надо было ребёнка спасать. Я Дениса имею в виду.
Переговоры с начальником отделения, пробуксовывая в отдельных местах, в целом прошли успешно. Он мне даже успел ввернуть, что я очень на артистку из фильма "Кабаре" похожа. Обычно, когда до этого доходит, я себя чувствую хозяйкой положения. Так что через полчаса мы с Денисом уже брели по бульвару в сторону дома.
- Мамуль, ну не сердись, ну я честно не виноват, - он сгреб меня в охапку своими здоровенными ручищами и прижал мою голову к своей груди.
Я молчала и плакала. Я плакала о нём, об Альке, о Милке, о себе, обо всей нашей сумасшедшей семейке. Слёзы текли, как вода из сорванного крана. А Денис гладил меня по голове и всё что-то объяснял, объяснял, объяснял.
И до меня вдруг дошло! Он же после капустника не переоделся! Это ж сценический образ! Он же вчера вечером всё приставал, чтоб я его оценила, а я с Милкой, как всегда, о чём-то важном по телефону говорила и закончила, когда он уже десятый сон видел.
Господи, какое счастье! Я расцеловала его во все щеки и пригрозила, что в следующий раз, даже если он пойдёт по этапу, я и пальцем не пошевелю. Он не возражал, он вообще у меня мальчик покладистый.
…Не успела я выключить трубку, как телефон зазвонил. Ну, конечно, Мила, а кто еще в три часа ночи!
- Мил, ну чего ты опять ревешь, ну уже четвертый час, скоро рассвет! Я падаю, ты это можешь понять?!
- Так у тебя ж занято всё время, с другими ты не падаешь, что ли?
- Да с какими другими-то?! Кто, кроме тебя, в это время звонит, ну что стряслось-то?!
- Любочка, - всхлипнула она, - всё так ужасно... У Альки рассосалось... Не будет у нас Сашеньки...
Я опустила голову на подушку, закрыла глаза, и, слушая прерывистый Милкин голос, думала о том, что я её очень люблю и как же хорошо, что все они у меня есть.
- Ну а у тебя какие новости? - спросила Милка, наплакавшись и приободрившись.
Сквозь сон, с которым я уже не в силах была бороться, я прошептала: "Спокойной ночи, Милочка... Поговорим об этом завтра..."
Девушка выдающаяся. Рост, вес и размер отвечают стандартам ведущих кутюрье мира. И с головой всё в порядке. По крайней мере, до сих пор мы в этом не сомневались. Знали, конечно, о неком бой-френде с редкой фамилией Орджоникидзе, но к нему дочь ночевать Милка категорически не пускала, а в дневное время полагалась как раз на Алькину голову. Полагаться, видимо, не надо было, но свою ведь не приставишь!
- Подожди, не психуй раньше времени, - сказала я, - может, ещё рассосётся!
- Как же, рассосётся, - заплакала Милка, - уже две недели ничего нет, а она только сегодня сообщила. И так невинно, типа - наверное, мамочка, мне какой-нибудь укол надо сделать!
- Ага, укол, - заорала я, - а ещё горчичники поставить и капли в нос закапать!
Я б её убила, конечно. Больно сильно продвинутая. Всё знает, везде побывала. Правда, мой не лучше. Тоже шестнадцать, тоже весь из себя и тоже чувствовать спешит.
Пошутить на тему, что Милка - будущая тёща, а я, как это ни прискорбно, в перспективе "любимая" свекровь, даже приятно, но когда вопрос встаёт ребром - мороз по коже. Маленькие ведь ещё. Только драться между собой перестали.
- Любочка, ну не аборт же ей делать, - рыдала Милка, - Орджоникидзе жениться готов...
- А семью содержать он готов?! Революционер хренов! - взорвалась я, - Ему самому семнадцать только исполнилось! Ладно, дай я хоть встану, умоюсь и кофе сварю, а то я что-то вообще ничего не соображаю.
Я варила кофе и представляла себе тройню. Ну а вдруг? У Милки двухкомнатная квартира: одна комната очень маленькая, а другая - ещё меньше. Новый муж - учитель философии в гимназии с гуманитарным уклоном, к которому она сбежала, в чём была, во имя большой и чистой любви. Первый муж, Алик, этого порыва так и не понял, потому что, по его мнению, она с ним как сыр в масле каталась: золото, бриллианты, шмотки, заграница ежемесячно, ужины ресторанах - ежедневно. На самом деле не так уж мало. Тем более что иначе как "лапуля" он её не
© 2008 Jupiterimages называл, чем демонстрировал если не любовь, то, по крайней мере, безграничную привязанность.
Но она почему-то чахла, плакала без видимых причин, пила антидепрессанты и не звонила друзьям. Пока случайно не встретила своего Веню на выставке в Манеже. "Ах, вернисаж, ах, вернисаж..."
Через месяц она резко похорошела, лето пролетело в любовном угаре, а в сентябре расстаться с ним уже было выше её сил. Всё, что она взяла из старой квартиры, - это документы и, конечно, Альку.
Алька Веню тоже полюбила неземной любовью и до сегодняшнего дня уверяла, что ни за что не повторит маминых ошибок, замуж рано не выйдет, а постарается дождаться того, кого надо, пусть даже и встретит его в конце жизни. И вот теперь этот, который хорошо, что не Берия, трое орущих младенцев, и все в Венькиной малогабаритке!
Кофе мой, конечно, убежал. Я снова поставила турку на газ, и снова зазвонил телефон.
- Ну и что, - продолжила свою мысль Милка, - пусть женятся и рожают. Мне спокойнее. Не будет шляться неизвестно где, СПИД не подхватит! Опять же мне не придётся до ночи её с балкона высматривать, и она, хочешь - не хочешь, ответственнее станет, не сможет уже только о себе думать.
- Кошмар! - сказала я, - Ну о чем ты говоришь?! Какой СПИД, какой балкон? Какие дети у детей? Ну что ты несёшь?!
- Хорошо, а что ты предлагаешь, какие у тебя варианты?
Прижав трубку плечом к уху, я, наконец, налила себе кофе и села. Ситуация без вариантов, конечно.
А если бы с Денисом такое? Вот что делать?! Он, конечно, не девочка, но, если девочка от него родит, это дела не меняет. Ужас! Правда, он у меня умный мальчик. Честный, порядочный, ответственный. Господи, но ведь таких и женят! И дурят!
Я нервно закурила и закружила по кухне в поисках пепельницы. А в конце-то концов! Всё, что ни делается, всё к лучшему. Летом на даче буду с маленьким возиться. Я маленьких обожаю, просто дрожу, когда эти сморщенные пяточки вижу. Я, если б не развелась, пятерых бы родила и не заметила.
Милка дотерпела до двух и буквально наехала:
- А я тебе говорю: когда девка пересидит, это ещё хуже! Организм у молодых крепче, они всё легче переносят. И комплекса не будет, что замуж не берут! Ты подумала, как ей с таким комплексом жить? Знаешь, как это ужасно?!
Я не знала. Впрочем, Милка тем более. Она у нас красавица, всегда нарасхват была. За мной очередь, конечно, не стояла, но вниманием тоже вроде не была обделена - я, как говорится, на любителя, почти одно лицо с Лайзой Минелли.
- И знаешь, что я тебе скажу, - зашлась Милка, - из неё прекрасная мать получится, пре-крас-на-я!
Она что-то пыталась мне доказать ещё минут сорок, а я пока молча чистила овощи для борща и жарила котлеты. Сынуле же не объяснишь, что есть нечего, потому что Алька забеременела.
- Чем ты там гремишь постоянно? - возмутилась Милка.
- Кастрюлями, я обед готовлю.
- А твой сегодня после школы разве придёт?
Господи, у меня с её проблемами всё из головы выскочило. Сегодня у Дениса после уроков капустник и дискотека в честь Дня гимназии. И чего я завелась с этим обедом!
Милка звонила с завидной регулярностью, ежечасно. В восемь она уже была абсолютно убеждена в том, что незапланированная беременность - это просто выигрыш в лотерею.
© 2008 Jupiterimages
- Да, - заметила я скептически, - на поле чудес в стране дураков.
Она обиделась, нет, ну вы себе это представляете?!
- Если, - говорит, - тебя раздражает, что у Альки всё так замечательно складывается, я, - говорит, - могу с тобой это не обсуждать!
А что со мной обсуждать, когда тут обсуждать нечего! Я уже согласна. Что я, камикадзе, что ли? Денис, конечно, обалдеет, но тоже возражать не станет. То есть, мы - за! А она, видите ли, в обиду вошла, ну и бог с ней, хоть звонить до завтра перестанет!
Но не тут-то было, это я размечталась. В десять она извинилась за грубость и стала развивать свою мысль дальше.
- И молодой бабушкой быть хорошо - не так устаёшь. Лишь бы на улице не спрашивали: "Это ваш внук?" - такого я не переживу!
- Да ладно тебе, - возразила я, - главное, чтоб не спрашивали: "Это ваш правнук?"
- Ты смерти моей хочешь?! - завопила Милка. - Издеваешься?! Погоди, ещё в ногах валяться будешь, просить хоть на денёк тебе Сашеньку дать!
- Какого Сашеньку, Мила!
- Какого-какого! Золотого! Сыночка моей дочки! Представляешь, что за ребёнок у них получится?! Восторг! Я и мечтать о таком не могла! Особенно, когда с Аликом жила, - и она начала хохотать.
Алик, конечно, красавцем никогда не был, но действительно, до смешного доходит.
Впрочем, мне было не до смеха. Я уже начала волноваться. Я всегда начинаю волноваться, когда Денис больше, чем на полчаса задерживается. И если на часах одиннадцать, а он обещал прийти в десять, я зависаю в оконном проёме, несмотря на температуру ниже нуля. Правда, он обычно звонит и предупреждает, что не успевает вовремя, но у меня же телефон был занят постоянно!
Наконец около двенадцати снова раздался звонок. Я схватила трубку. Алька.
- Вы где? - говорю я сдержанно, ледяным голосом.
- А что, Дениса нет дома?
Как-то подозрительно осторожно она спрашивает! И потом, они же вместе на дискотеке были! В одном же классе! Что она мне голову морочит?!
- Аля, что случилось, где ты, где он, в чём дело, в конце концов?! - за тоном своим я уже не следила, не до этого.
В общем, подарочек меня ждал тот ещё. Всю их компанию забрали в милицию, они, видите ли, в каком-то неизвестном подъезде пели под гитару. (Если все поют так же, как Денис, я лично понимаю тех, кто милицию вызвал.) В результате девчонок пожалели и отпустили, а эти охламоны сидят в камере предварительного заключения.
- Матери не говори пока ничего, мамаша! - крикнула я Альке, бросила, не выключая, издающую занудные короткие гудки трубку, чтоб никто не смог дозвониться, и помчалась в милицию.
© 2008 Jupiterimages
Встретили меня там соответственно событию.
- Будем на наркологическую экспертизу посылать, - через губу процедил старший лейтенант, не обращая внимания на мои жалкие попытки произвести на него хорошее впечатление. - У меня эти отморозки уже во где сидят!
- Да что вы такое говорите-то! – буквально заголосила я. - Они все из приличных семей, интеллигентные мальчики...
- Интеллигентные?! - взревел милиционер. – Да вы глаза-то раскройте!
Лучше бы я не раскрывала... Ко мне вывели Дениса. Боже мой, мы совсем не знаем своих детей! Это же надо было видеть!
Залаченные волосы красного цвета, как проволока, торчат в разные стороны, на лбу и на колене по бандане, все пальцы в страшных металлических перстнях из киоска в подземном переходе, якорная цепь на шее и страшенный балахон с каким-то синим рылом на груди! А руки, клянусь, все в татуировке.
Если я не рухнула в обморок, то только потому, что мне надо было ребёнка спасать. Я Дениса имею в виду.
Переговоры с начальником отделения, пробуксовывая в отдельных местах, в целом прошли успешно. Он мне даже успел ввернуть, что я очень на артистку из фильма "Кабаре" похожа. Обычно, когда до этого доходит, я себя чувствую хозяйкой положения. Так что через полчаса мы с Денисом уже брели по бульвару в сторону дома.
- Мамуль, ну не сердись, ну я честно не виноват, - он сгреб меня в охапку своими здоровенными ручищами и прижал мою голову к своей груди.
Я молчала и плакала. Я плакала о нём, об Альке, о Милке, о себе, обо всей нашей сумасшедшей семейке. Слёзы текли, как вода из сорванного крана. А Денис гладил меня по голове и всё что-то объяснял, объяснял, объяснял.
И до меня вдруг дошло! Он же после капустника не переоделся! Это ж сценический образ! Он же вчера вечером всё приставал, чтоб я его оценила, а я с Милкой, как всегда, о чём-то важном по телефону говорила и закончила, когда он уже десятый сон видел.
Господи, какое счастье! Я расцеловала его во все щеки и пригрозила, что в следующий раз, даже если он пойдёт по этапу, я и пальцем не пошевелю. Он не возражал, он вообще у меня мальчик покладистый.
…Не успела я выключить трубку, как телефон зазвонил. Ну, конечно, Мила, а кто еще в три часа ночи!
- Мил, ну чего ты опять ревешь, ну уже четвертый час, скоро рассвет! Я падаю, ты это можешь понять?!
- Так у тебя ж занято всё время, с другими ты не падаешь, что ли?
- Да с какими другими-то?! Кто, кроме тебя, в это время звонит, ну что стряслось-то?!
- Любочка, - всхлипнула она, - всё так ужасно... У Альки рассосалось... Не будет у нас Сашеньки...
Я опустила голову на подушку, закрыла глаза, и, слушая прерывистый Милкин голос, думала о том, что я её очень люблю и как же хорошо, что все они у меня есть.
- Ну а у тебя какие новости? - спросила Милка, наплакавшись и приободрившись.
Сквозь сон, с которым я уже не в силах была бороться, я прошептала: "Спокойной ночи, Милочка... Поговорим об этом завтра..."
Комментариев нет:
Отправить комментарий